Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)

Бессонов Алексей Игоревич

 – Ты обиделся на них?

 – Нет. Решение об экспедиции приняли довольно неожиданно для всех: это была воля высшего политического руководства Конфедерации, экспедиция готовилась в страшной спешке, и транспортировать меня с другого конца галактики уже не получалось.

 Ланкастер едва слышно вздохнул. Осайе не стоило знать, что четыре корабля, пришедшие на Трайтеллар едва ли не в последние дни войны, на самом деле были носителями, имеющими на борту шесть легионов десанта: существовала вероятность того, что, уходя, эсис решат зацепиться за этот, критически важный для человечества мир, – ни один из чинов разведывательного сообщества Конфедерации не мог сказать точно: известны им его координаты или все же нет. В какой-то момент решено было считать,

что «верхушка» эсис вероятно имеет информацию о существовании Трайтеллара, а раз так – его необходимо защищать всеми доступными способами. Сам Ланкастер полагал подобное мнение ошибочным, но правды не знал, да теперь уже и не узнает, – никто.

 Высадка, разумеется, не состоялась, и никто на Трайтелларе не догадался о том, что гигантские линкоры, которые можно было рассмотреть с поверхности даже в обычный сильный бинокль, на самом деле битком набиты солдатами и тяжелой техникой.

 А потом война неожиданно закончилась. Потеряв в боях с Конфедерацией весь свой дальний флот, который они неторопливо строили целые столетия, эсис убрались восвояси, и на смену линкорам-носителям пришли два вооруженных транспортника, загруженные различными чудесами. Жители «цивилизованных» стран Трайтеллара толпами повалили на выставки, чтобы поглазеть на античные статуи, на полотна Рембрандта и Леонардо, сфотографироваться рядом с голографическими Гагариным и Армстронгом… Успех был таков, что один из автомобилестроительных концернов наладил выпуск копии «Кадиллака-Эльдорадо» образца 1959-го года с довольно любопытным местным дизелем – и очереди за ним выстроились на полгода! Трайтеллар пал: спешно созданный Совет по Воссоединению охотно подписал первую часть Договора Согласия.

 Но вот вторую его часть, предусматривающую вхождение планеты в состав Конфедерации Человечества ни один из глав государств подписывать не спешил, и тут не помогали ни Леонардо, ни баснословно дешевая энергетика и возможность свободно перемещаться по огромному количеству принадлежащих людям миров. Вероятно, помог бы Наполеон, но будить его дух было не в силах Сената, поэтому оставалось одно: ждать…

 – Ну так вот, однажды комиссары вычислили и меня. Очевидно, вашей разведке было известно, что я правлю в Кусумме, который сделал столицей своей провинции. Меня грамотно «прикрыли» мои соратники, и я смог тайно посетить Кассандану. Честно говоря, я ждал, что со мной начнут вести всякие секретные переговоры, очень надеялся увидеть Андрея, а вместо всего этого меня просто повозили по планете и отправили обратно. Я не слишком понял смысл этой стратегии, но смотреть на мир прежними глазами уже, конечно, не мог. Надо было срочно что-то делать. И тут в Эйгоре начался последний этап резни, там схватились два соправителя, которые не могли сойтись во взглядах на Верность, которую они успели переименовать в Почтительность – впрочем, вы, наверное, этого не поймете, это у нас тут такая специфика… Я понял, что у меня есть шанс. Конечно, если б я мог, то попытался бы связаться с вашими комиссарами и попросил хотя бы несколько военных советников, но мне было уже некогда.

 – Они бы отказали, – сухо произнес Ланкастер. – Возможен был вариант с «приглашением добровольцев», но он потребовал бы очень много времени при совершенно неопределенном результате. Сенатская комиссия могла и не согласиться.

 Осайя развел руками.

 – К счастью, я справился сам. Один из спасенных мною генералов знал точное расположение заброшенных еще во время Солнцеворота подземных складов длительного хранения в горах Трандара – отряд, прикрывавший когда-то наш аэрокосмический комплекс, погиб на перевалах, и вся документация исчезла. Сыночки, устроившие весь этот ужас, их так и не нашли, зато нашелся старик, указавший точку на карте. Я смог собрать отряд в триста человек, вооружил его всем тем, что еще как-то работало – мы даже смогли вывезти несколько пушек и десяток тяжелых минометов, – и за сутки перебросил его сюда, в Эйгор. Мы приехали вечером, ранним вечером. Здесь все полыхало… Улицы были

просто завалены трупами. Они приходили и резали совершенно беззащитных людей, сотнями – представляете?

 – Кто – они? – бесстрастно поинтересовался Огоновский.

 – Фанатики… вы бы назвали их именно так, а вообще – какая разница? За ночь мы перебили человек четыреста, это была жуткая бойня, у них почти не было огнестрельного оружия, они бросались на моих солдат с ножами и пиками, а мы по ним стреляли… И утром, уничтожив больше половины местного духовенства, я объявил себя Почтительнейшим Сыном.

 – И теперь ты держишься на штыках своей гвардии, так?

 Осайя провел рукой по лбу. В его блестящих темных глазах на миг сверкнул солнечный луч, пробившийся сквозь неплотно задернутые шторы на окнах.

 – Уже нет, – сказал он, раздраженно моргая. – Кое-что мне сделать все же удалось. Я убедил эту скотину Аргора – ну, того, которого мне пришлось отправить на аэродром, – что строить новые храмы дальше невозможно: если людей опять отрывать от полей, где они работают, начнется голод. У нас тут и так не очень сытно, но после того, как крестьяне вернулись к работе, оживилась торговля, и распухшие трупы на улицах больше не находят. Народ меня поддерживает, хотя духовенство, конечно, все боятся по-прежнему.

 – Аргор у тебя за главного?

 – Вроде того. Понимаешь, их ведь еще очень много. И кое-где в провинциях, хотя я везде поставил своих людей и они постреляли уйму Сыночков, реальная власть все еще у них. Их боятся, ничего не поделаешь. Недавние ужасы слишком свежи у людей в памяти.

 Огоновский покачал головой. Халеф-Осайя еще не знал об открывшейся «дырке», соответственно, он не мог догадываться, с какой целью на Трайтеллар прибыла их скромная экспедиция. Но в то же время он многого ждал, предполагая, вероятно, что Огоновский и Ланкастер прилетели к нему с теми или иными предложениями.

 Но никаких официальных предложений они не имели…

 – Я хотел бы посмотреть, как работают у тебя наши гуманитарные миссии, – проговорил Огоновский, снова скользнув взглядом по лицу Виктора Ланкастера. – Сколько у тебя врачей?

 – Только один отряд, – сморщился Осайя. – И с тем у меня были проблемы. Я отправил врачей в относительно благополучную провинцию, там рядом наши проклятые рудники, и там же ваши инженеры строят мне два аэродрома, чтобы проще было перебрасывать импортную технику. На рудниках все изношено, нужно многое менять: мои покупатели готовы взяться за эту работу, а дорог в стране практически не осталось. Тем более там, в Фируссе. Если построят аэродромы и всю инфраструктуру, туда начнут ходить тяжелые транспортники с оборудованием для шахт. В противном случае скоро мы останемся еще и без урана. А значит – вообще без лекарств, почти без тканей, без удобрений… да без ничего! Просто без ничего!

 Последние слова он почти выкрикнул, стиснув от бешенства кулаки.

 – Ладно, – вздохнул Андрей. – Туда мы отправимся завтра. Ты ведь сможешь отлучиться на пару дней, а?

 – Даже на неделю, – улыбнулся в ответ Осайя. – Здесь, в Эйгоре, устраивать заговоры уже просто некому. То духовенство, что мне пришлось оставить, слишком трусливо и вряд ли способно на решительные действия.

 – Вот и хорошо. Пообедаем мы, пожалуй, позже – а пока покажи нам свой город.

 Властитель вскочил с пуфа.

 – Сейчас я распоряжусь. Когда вы будете готовы?

 – Минут через пятнадцать, – ответил за Огоновского Ланкастер. – Нам нужно переодеться.

 – Вы хотите, чтобы мы надели комбинезоны? – вполголоса поинтересовался Андрей, когда они поднялись в отведенные хозяином апартаменты.

 – Кто знает, что нас может ждать? – пожал плечами гренадер. – К тому же учите жару: в мундире мы с вами просто расплавимся, а так вентиляционная система не позволит нам даже вспотеть как следует.

 Чандар и Норман все еще возились с установкой десятков крохотных датчиков и попутной регулировкой блока управления. Коротко махнув им рукой, Огоновский прошел в свои комнаты.