Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)
Шрифт:
– А мне недавно приснились лошади на отцовской ферме: десятка два, почти диких красавцев – солнце, золотое поле, холмы на горизонте… ну, да вы знаете, что такое Орегон. И я, маленький, с восторгом смотрю на них снизу вверх.
– Насколько я помню, ваш брат и сейчас знатный заводчик. Где он заседает – в Исполнительном?
– Уже год как в планетарном сенате… Какое это имеет значение, Тадек? Я почти три десятилетия смотрю на всю эту мерзость, на это холодное лето, на этот снег… мне говорят: в действительности климат у нас просто райский, а наблюдение за сменой сезонов – это отдельное удовольствие… Тадек, Тадек, но мы-то
– Вы раните меня, Джимми.
– А! Теперь у юристов правда приравнивается к нанесению телесных повреждений! Мой бог, куда катится Империя! Идите лучше сюда, я налью вам еще виски.
Хозяин упруго выскочил из кресла и, наклонившись над небольшим круглым столиком, поднял высокую бутыль с печатью на горлышке.
– Напитки вашего дядюшки я готов пить хоть ведрами, – доверительно сообщил ему прокурор.
– Разумеется. – Хозяин выпрямился с парой высоких стаканов в руках: чуть седоватый, не слишком высокий, плотно сложенный. – Прошу.
– Всякий раз, как вы так поворачиваетесь, я вижу в вас десантника, – усмехнулся прокурор, принимая с благодарным кивком свой стакан. – А ведь сколько лет?..
Джимми добродушно блеснул из-под густых бровей выпуклыми черными глазами:
– После лампас мне не оставили выбора. Недавно снова сдавал аттестацию на чин, генеральский минимум – все в зачет. Так что…
– А еще жалуетесь на климат…
Имперский прокурор первого ранга Тадеуш Лоевски, почти полтора десятилетия просидевший на должности Исполнительного Прокурора Сената Империи Человечества, знал сенатора Лоури как облупленного. Лишь пять с небольшим лет генерал провел на службе в различных околосенатских ведомствах, после чего был избран, – и избирался уже третий раз подряд, потому что иначе и быть не могло… Семья Лоури первой удобрила Орегон своей кровью, вычищая бескрайние, всегда теплые равнины от хищников. Лоури, Маклеоды, Бенюки держали в своих руках не только земли и сверхприбыльный агробизнес, но еще – банки и шахты, транспортные компании и верфи. Такие всходы принесли плоть, кровь и пот, без всякой меры тратившиеся в первые годы колонизации.
Лоевски знал, что свое колоссальное имперское содержание, равно как средства на свиту, охрану и прочее, лорд Лоури отправляет в благотворительные фонды. Что секретарши у него из семей фермеров-арендаторов, а охранников он набирает исключительно в своем легионе, почетным шефом которого состоит. Исполнительного Прокурора подобные казусы не волновали ни в малейшей степени, более того, сам он вел себя примерно таким же образом: рожденный в одном из старейших замков Кассанданы, лорд Лоевски не мог прикоснуться и к пенсу имперского жалованья.
– Юшманов начинает меня бесить, – хмыкнул Лоури, глянув на циферблат карманных часов.
– Уже десять минут, – кивнул Лоевски. – Но у него всегда так…
Прокурор сделал, наконец, глоток. Мягкий аромат «Лоури фэктори оф Орегон» сразу же привел его в мечтательное настроение. Ему был крайне неприятен разговор, ради которого Лоури ждал на своей вилле сенатора Юшманова, но Лоевски понимал, что разговор этот неизбежен. Он затянулся, выдохнул и снова повернулся к окну: небо было серым, словно несуществующим вовсе, и лишь холодный ветер все так же гулял в роскошном фруктовом саду. Сад являлся любимым капризом
– Летит, – с неудовольствием произнес прокурор и потянулся к оставленному на столике стакану.
Людей на вилле Лоури сейчас не было вовсе. К полуночи сенатор заказал для себя и Лоевски две пары профессионалок, а что касается охраны… Легион-генерал Джеймс Лоури еще с лейтенантской юности привык орудовать мечом плечом к плечу со своими солдатами.
– Я открою, – хозяин выпрыгнул из кресла и метнулся к двери.
Лоевски покачал головой. Он все так же смотрел в окно.
Свист коптера стих. Через некоторое время прокурор услышал хлопок двери в холле. Лоевски пожевал губами, выколотил в пепельницу догоревшую трубку и достал из длинного кожаного кисета другую, с вытянутым янтарным мундштуком. Торопливо набив ее табаком, он успел сделать глоток: дверь кабинета щелкнула.
Юшманов, круглонеопрятный в своем дорогом деловом костюме, вкатился колобком, затормозив возле камина.
– Вы посмели явиться сюда со свитой, – холодно произнес Лоевски.
– Но я не умею управлять этой чертовой хренью! – живо возразил ему гость, наводя прицел на бутыль посреди столика. – Не надо меня путать, Прокурор! Это вы, колонисты, с детства приучены ездить и летать на всем… у нас в Метрополии другие порядки.
– Попробуйте виски, Николаус. – Лоури уже вернулся в свое кресло: откинув правый подлокотник, он достал оттуда заиндевевший стакан, налил до половины и протянул Юшманову. – Присаживайтесь: на столе у нас чудные бисквиты.
Сенатор живо запустил в глотку содержимое своего стакана и вцепился зубами в бисквит.
– Превосходный напиток, – сообщил он, прожевав.
Лоури добросовестно налил ему полный:
– Вы, я полагаю, знаете, о чем пойдет разговор, ради которого мы…
– Давайте без трепа, – сощурился Юшманов. – Здесь не Аврора и не Кассандана. Что именно вы готовы сдать? Могу повторить для недоумков: моих работодателей интересуют только две вещи – «возраст принятия решения» и бюджет Метрополии.
– Возраст вообще не может дискутироваться, – подняв брови, произнес Лоевски. – Это решение разрушит Вооруженные силы.
– Да? – повернулся к нему Юшманов. – А что же делать Сенату Человечества с миллионами материнских жалоб? С жалобами матерей, чьих четырнадцатилетних детей утащили на смерть обещаниями райских благ?
– Вы сами просили без трепа, – вздохнул Лоури. – И позволю себе заметить, что любая деятельность вербовщика вне стен офиса – незаконна. Так что пускай ваши двинутые мамочки засунут себе свои «утащили» в одно широко известное место. Если мамаша считает, что судьба имперского солдата позорна, я лично приглашу ее на сессию, и пускай она повторит это для всех. Особенно для матерей солдат, не пришедших с войны…
– Я еще хотел бы знать, на какую такую смерть их «утащили»? – повернулся Лоевски. – Если мне не изменяет память, первое жалованье кандидата в рядовые, находящегося в учебном лагере, сопоставимо с заработком квалифицированного оператора в тяжелой промышленности. Или я не прав, сенатор?
Лоури махнул рукой.
– Мы готовы подвинуться в бюджете, – сказал он. – И очень сильно, не глядя даже на то, что наше голосование вызовет бурю в крупных колониях. Но вопрос, о котором мы говорим…