Миры под лезвием секиры
Шрифт:
В начале второго дня пути Зяблик принял предпоследнюю порцию снадобья. Передвигался он уже довольно сносно — Веркин прогноз оправдался, — но уверенности в том, что процесс выздоровления стал необратимым, пока не было.
— Мне бы еще хотя бы горсть этой ерундовины, — говорил он. — И вполне хватило бы. Мог бы и опять на сковородке сплясать.
— Молчи уж, инвалид, — оборвала его Верка. — Силы береги.
Теперь на привалах Цыпф покидал компанию и бродил окрест, ковыряясь в синеватой жидкой грязи.
— Ищет что-то, —
— А почему я? — Лилечкины наивные глаза округлились.
— Он тебе симпатизирует, — Зяблик понизил голос.
— Вам кажется! — зарделась она.
— Никогда, — заверил ее Зяблик. — Я в душонках человеческих разбираюсь, как мулла в своем Коране. Хочешь убедиться?
— Ой, вы меня разыгрываете…
— Ничего подобного… Эй, Верка, ты чего глазки закатила? Кого-то из своих мужиков вспоминаешь?
— Тьфу, черт! — вздрогнула Верка. — Ну и вспоминаю! А тебе какое дело?
— Да так… — отмахнулся Зяблик, отыскивая взглядом новую жертву. — Смыков, ты зачем в мешок полез? Сколько раз можно патроны пересчитывать? Думаешь, их прибавится от этого?
— Чисто машинально, знаете ли, братец вы мой, — Смыков стал с подозрительной поспешностью завязывать горловину мешка. — Процесс счета благотворно действует на нервы.
— Баранов считай. Или ворон. — Зяблик наклонился к уху Лилечки. — Хотел, собака, горсть патронов затырить. Теперь веришь мне?
— Ага, — она захлопала ресницами.
— Тогда ступай. — Зяблик легонько шлепнул ее по монументальному заду. — Разузнай, что там за открытия готовятся.
Цыпф к этому времени успел отойти шагов на триста и, присев на корточки, ковырялся ножом в каком-то холмике.
— Я вам, Лева, не помешаю? — тоном светской дамы осведомилась Лилечка.
— Конечно, нет…
Неизвестно, кто из них был смущен в большей степени.
— А что вы здесь нашли?
— Как раз ничего и не нашел. Вот это и странно.
— А что вы искали?
— Гумус.
— А-а-а, — разочарованно протянула Лилечка, принявшая «гумус» за неприличное слово.
— Впрочем, отсутствие гумуса еще можно объяснить, это совсем не обязательный компонент почвы, — заторопился Лева; — Но я не обнаружил даже признака вторичных минералов, образующихся за счет разложения магматических пород…
— А зачем они вам? — с детской непосредственностью поинтересовалась Лилечка.
— Мне они, собственно говоря, ни к чему… — смешался Лева. — Я, конечно, в геологии профан, но типы почв определять умею. Здесь же что-то совершенно непонятное… Нет гумуса, нет вторичных минералов… Более того, почти нет следов и первичных минералов, хотя бы обыкновенного песка…
— А что есть?
— Не знаю… — Лева опять ковырнул ножом в грязи. — Глей какой-то… Или пропитанный водой вулканический пепел. Просто я хочу сказать, что
— Что вы говорите! А это не опасно? Мы не провалимся?
— Думаю, нет… Впрочем, это не главное… Мы попали в мир, который до того развивался в весьма экзотических условиях, без доступа кислорода, под ливнем жесткого космического излучения… Понимаете, для нас все это, — он сделал руками жест, словно хотел заключить все окрестности болота в свои объятия, — как кусочек Марса. Я даже не представляю себе, каких сюрпризов можно ожидать в таком месте…
— Ой, Лева, не пугайте меня! — Лилечка прижала ладони к сердцу. — Вы мне про такие ужасы лучше не рассказывайте. Правильно ведь говорят: чем меньше знаешь, тем проще жить. Давайте лучше о чем-нибудь другом побеседуем… О чем вы обычно с девушками беседуете?
— С девушками? — замялся Лева. — Я, признаться, с девушками никогда близко знаком не был…
— Вы, наверное, все время книжки читали? — вздохнула Лилечка с сочувствием.
— Читал, — признался Лева с таким видом, словно речь шла о каком-то грехе.
— Так уж вышло… Мне тогда казалось, что читать интереснее, чем жить.
— А сейчас вам так уже не кажется?
— Как бы это лучше сказать… — он задумался. — Книги, конечно, не могут заменить жизнь, но я не жалею, что потратил на них столько времени.
— И вы все-все знаете?
— Куда там! — махнул рукой Цыпф. — Нахватался вершков. Я же самоучка. Что попадалось, то и читал. Беллетристику, учебники, справочники, словари…
— И все поняли? — ужаснулась Лилечка.
— Почти.
— А вот меня бабушка пробовала в детстве алгебре учить, так я ни бум-бум,
— она постучала себя кулачком по лбу.
— Алгебра нам еще не скоро понадобится, Я бы сейчас лучше «Наставление по стрелковому делу» почитал.
— А я бы что-нибудь про любовь, — мечтательно произнесла Лилечка.
— Когда домой вернемся, я вам что-нибудь достану. «Ромео и Джульетту» читали?
— Это как она под поезд бросилась?
— Нет, она закололась кинжалом.
— Вот этого, ради бога, не надо! У любви должен быть счастливый конец.
— Счастливым бывает только начало. А конец всегда печальный. Ведь это конец… Разлука, смерть…
— Печального мне и в жизни хватает, — решительно возразила Лилечка. — Буду я еще над книжкой страдать!
— Тогда даже не знаю, что вам посоветовать… «Золушку» разве что.
— «Золушку» я читала. Это сказка. А я хочу, чтобы счастье не только в сказках было.
Наступило неловкое молчание. Лилечка томно смотрела в пустынную даль. Цыпф сопел, продолжая бесцельно тыкать ножом в грязь. Он заговорил первым, словно пересилив себя: