Миры Пола Андерсона. Т. 10. Сага о Хрольфе Жердинке
Шрифт:
— Я, кажется, понял, чего он хочет.
Регин вложил клинок в ножны, натянул поводья и опять медленно поскакал к усадьбе. Хельги сразу же потащил Хроара по следу Регина. Хроар только тихо приговаривал:
— Ничего не понимаю.
Хельги ответил ему дрожащим голосом:
— Приемный отец поступает так, чтобы не нарушить своей присяги конунгу Фроди. Он не может заговорить с нами, но старается нам помочь.
Они приблизились к усадьбе. Залаяли собаки, но никто не проснулся, и стража нигде не была выставлена. Регин исчез в тени
— Если бы я хотел отомстить конунгу Фроди, я бы поджег эту рощу.
Затем Регин пришпорил коня, перевел его в галоп и окончательно пропал из виду.
Братья заколебались.
— Поджечь священную рощу? — удивился Хроар. — Что бы это значило?
Хельги схватил брата за руку:
— Не саму рощу. Он советует поджечь деревья вокруг палаты, как можно ближе к ее дверям.
— Но как мы, слабые мальчики, справимся с такой мощью?
— Справимся! — огрызнулся Хельги. — Мы должны отважиться, если хотим отомстить Фроди за все обиды.
Хроар замолк на мгновение, потом медленно сказал:
— Да. Хорошо. Здесь собрались те, кто знает нас. Если мы раздуем огонь, то часть из них перейдет на нашу сторону в память о нашем отце и в надежде, что с нами им будет легче сговориться, чем с Фроди. Второй раз такой случай может и не представиться.
— Тогда пошли! — Хельги радостно засмеялся.
И братья, сдерживая нетерпение, стали со всем своим охотничьим искусством подкрадываться к дому. С отчаянно бьющимися сердцами они пробрались в палату.
В сенях поблескивало сваленное грудой оружие. В палате царила тьма, наполненная едким дымом, запахом пота и пьяным храпом. Костры едва тлели, и фигуры богов на столбах, подпиравших свод, терялись во мраке.
Дрожащими руками мальчики схватили военное снаряжение. Выскочив на улицу, они помогли друг другу натянуть стеганые рубахи и подшлемники, а поверх них кольчуги и шлемы, чей вес от возбуждения они едва почувствовали. Через мгновение меч был пристегнут к поясу, рука сжимала щит. Все пришлось им впору, хотя Хроару было пятнадцать, а Хельги — он был очень рослым для своих лет — только тринадцать.
— Мужское оружие! — У Хельги от счастья закружилась голова. — Теперь после трех лет рабства мы — свободные воины.
— Тихо, — одернул его Хроар, хотя и в его душе вспыхнула надежда.
Стараясь не шуметь, братья выволокли все оружие из сеней и сложили его снаружи. Затем снова скользнули в палату и на четвереньках стали пробираться среди храпящих тел. И хотя им то и дело приходилось замирать, когда кто-нибудь из спящих принимался ворочаться или бормотать во сне, уверенность не покидала их, ведь ни один мальчишка не в состоянии представить себе собственной гибели.
Подобравшись к очагу, каждый из братьев утащил из него по нескольку тлеющих головней, а Хельги одну даже схватил зубами. На обратном пути мальчики смогли убедиться, что все крепко спят, ведь никто их не заметил. Выбравшись из палаты, они сперва
Сперва огонь никак не хотел заниматься. Хельги разразился божбой, но Хроар терпеливо раздувал огонь.
Наконец показалось пламя. Сперва это были тощие бледно-голубые язычки, птенцы Сурта, едва вылупившиеся из гнезда. Они трепетали под порывами холодного ветра, который, казалось, вот-вот их задует, и тоненько пели свою тихую песню. Но вот огонь утолил первый голод, вырос, ветер вдул в него новые силы: огонь поднялся, расправил свои яркие перья и громко затрещал. Сруб палаты был сложен из очень старых бревен. Мох в пазах высох. Сосновые кряжи жадно впитывали жар огня, как когда-то, еще деревьями в лесу, впитывали солнечный жар.
Хельги встал у выхода из палаты.
— Если в палате проснутся до того, как огонь перекроет путь, — сказал он, — придется постараться, чтобы суп не убежал. — И добавил, зажмурившись от дыма: — С той стороны дома — колодезный сруб. Надо бы поджечь и там.
— Что будет с нашей матерью? — вдруг вспомнил Хроар, который от волнения сперва совсем забыл о королеве Сигрид.
— Ну, воины всегда дозволяют женщинам, детям, рабам и прочим в таком роде свободно выходить из огня, — ответил Хельги. — Но…
Вдруг он резко обернулся. Со двора к ним двигался вооруженный отряд с Сэвилем во главе. Сэвиль, обернувшись, приказал воинам:
— Поддерживайте огонь и помогайте этим мальчикам — вы не присягали конунгу Фроди.
Воины бросились выполнять приказ, тем более что многие пришли уже с факелами. Часть воинов построилась вокруг братьев. Хельги не смог сдержать радостного возгласа. Хроар произнес, заикаясь:
— Государь наш ярл…
Сэвиль разгладил бороду.
— Сдается мне, что это ты когда-нибудь будешь моим государем… Храни, — пробормотал он.
— Там есть выход через сруб колодца.
— Регин позаботится об этом.
Оказывается, наместник тоже примкнул к ним. Огонь все разрастался, и вот уже его отблески заиграли на стали, выхватывая из мрака суровые лица воинов.
Скоро пожар охватил, все хоромы, но ни шум, ни жар не пробудили конунга Фроди.
Наконец он заворочался в своей постели. Поскольку ложе было коротко, спать приходилось полусидя. Зашуршав подстилкой, конунг закашлялся, потом сказал:
— Здесь душно и темно, как в могиле.
И с этими словами снова откинулся на спинку ложа. От очага на него повеяло жаром. Сигрид, проснувшись, спросила:
— Что случилось?
Конунг тяжело вздохнул, потом неожиданно закричал:
— Вставайте, просыпайтесь, люди конунга! Мне приснился сон, и он не предвещает ничего доброго.
Несмотря на то, что выпито было немало, дружинники конунга не забыли лечь спать рядом с ним, и теперь пробудились по первому зову.
— Что тебе приснилось, государь? — спросил один из них хриплым, как у тролля, голосом.