Миры Пола Андерсона. Т. 10. Сага о Хрольфе Жердинке
Шрифт:
Бьярки прошептал Хьялти:
— Ты бы осмелился померяться силой с любым из них?
— Хоть с одним, хоть со всеми разом.
Дюжина, громыхая железом, подошла к трону и вступила в беседу с конунгом Хрольфом в своей обычной грубоватой манере. Он отвечал им мягко, насколько позволяла его гордость, стараясь сохранить нелегкий мир. Затем берсерки направились вдоль скамей. И один за другим голосами, полными скрытой ненависти, другие воины вынуждены были признать себя слабее их.
Агнар, вождь берссрков, оглядев Бьярки с ног до головы, сразу понял, что этот новичок, должно быть, не робкого
— Ну, рыжебородый, уж не думаешь ли ты, что можешь сравниться со мной?
Бьярки улыбнулся:
— Нет, — ответил он ласково, — не думаю. Поскольку превосхожу тебя во всем, грязный сын кобылы.
Он вскочил на ноги, схватил берсерка за пояс и, подняв его высоко вверх, бросил на пол, да с такой силой, что раздался страшный треск. Хьялти поступил так же с другим вопрошавшим. Все разом закричали. Берсерки взвыли. Бьярки, возвышаясь над поверженным вождем, распластанным у его ног, одной рукой держал его за шиворот, а в другой сжимал нож. Хьялти вынул свой меч Голдхильт с золотой рукоятью и нанес легкую отметину тому, кто лежал перед ним поверженный и присмиревший.
Хрольф поднялся с трона и поспешил к ним.
— Остановись! — крикнул он Бьярки. — Не нарушай мир!
— Господин, — сказал норвежец, — этот мошенник рискует расстаться с жизнью, если не перестанет считать себя этакой важной шишкой.
Конунг пристально посмотрел на берсерков, что лежали ошеломленные у ног двух друзей.
— По-моему, он уже перестал, — сказал конунг, с трудом сдерживая улыбку.
Агнар промямлил что-то, и Бирки позволил ему встать на ноги. Хьялти так же поступил с другим берсерком. Все снова сели на свои места. Видно было, что у берсерков тяжело на душе.
Хрольф поднялся и сурово обратился к своим дружинникам.
— Сегодня вечером, — сказал он, — мы все убедились, что, как бы ни был воин отважен, силен и благороден, всегда найдется второй ему под стать. Я запрещаю вам затевать новые стычки в моем доме. Неважно, кто нарушит мое повеление — это ему будет стоить жизни. Вы можете вымещать свой гнев и ненависть на моих врагах сколько угодно и таким образом заслужить честь и славу. Пока моя дружина не станет столь совершенной, как она должна быть, я не успокоюсь. Еще раз говорю вам: будьте достойны самих себя.
Все высоко оценили слова конунга и поклялись в дружбе, что было явным лицемерием со стороны берсерков. Они глубоко затаили ненависть против Бьярки и Хьялти, надеясь отомстить им за все, и ни разу не сказали им ни одного доброго слова. Тем не менее они не осмелились довести дело до беды. Им пришлось не только прекратить докучать дружинникам конунга, но и перестать заноситься перед всеми остальными. Вскоре не только свободные, но и рабы стали говорить, что двор конунга Хрольфа — самое счастливое место в этом мире.
Через некоторое время Хрольф присоединил Ютландию к своим владениям. Велики были его деяния, что вершились по берегам рек, на холмах и вересковых пустошах, в лесах и долинах, и коварны были замыслы, коим Хрольф противостоял. Саги о его походах могут быть очень долгими, ибо всегда они рассказывают о великих победах.
Дома конунг Хрольф жил в роскоши. Вот в каком порядке он
Справа от него сидел Хьялти Благородный. Сам конунг наградил его этим прозвищем. Каждый день пребывая среди дружинников, которые были в прошлом столь жестоки к нему, он даже не пытался мстить, хотя стал несомненно сильнее любого из них, да и конунг Хрольф посмотрел бы сквозь пальцы, если бы он хорошенько отделал некоторых особенно вредных.
Далее сидели несколько воинов, считавшихся одними из лучших: Хромунд Суровый, тезка конунга Хрольф Быстроногий, Хаакланд Грозный, Хрефил, Хааки Отважный, Хватт Высокородный и Старульф.
Слева от конунга занимали места те, кто по положению был не ниже Бьярки и Хьялти — Свипдаг, Бейгад и Хвитсерк. Еще левее восседали берсерки Агнара. Они всегда были угрюмы, и вряд ли это было приятное соседство для тех, кто сидел рядом. Только сила, которой они обладали, давала им право на почетное место. Как бы там ни было, старые раны беспокоили братьев из Свитьод не больше, чем других воинов. Разве что Свипдаг часто бывал печален, стараясь хмелем заглушить воспоминания о прошлом.
По обеим сторонам залы восседали лучшие воины, прославившие себя в битвах. Их было около трех сотен. Вместе они составляли буйную ватагу весельчаков и драчунов; город, да и окрестности всегда были наполнены их хохотом.
Кроме того, в королевском доме было полно челяди и гостей. Поскольку слава конунга Хрольфа росла с каждым днем, а торговые тракты и морские пути Дании были очищены от разбойников — корабли часто прибывали в Роскилде, Чепинг-Хавен и другие порты, груженные товарами из финских земель или с берегов Ледовитого моря, а то и из Ирландии, или Руси, или из самого сердца Саксонии, или из еще более далеких краев. Датчане торговали рыбой, янтарем, что приносят на берег волны, мясом, маслом, сыром и медом со своих хуторов. Также они сами строили большие корабли или пригоняли их из других мест.
Конечно было накладно жить так, как привык конунг Хрольф, особенно если учесть, что он был самым щедрым из всех дарителей. Однако того богатства, что стекалось в столицу со всех уголков его постоянно расширяющихся владений, было достаточно для обширных запасов и многочисленных трат. Кроме взимания податей со своих подданных, он сам владел богатыми усадьбами и многочисленными кораблями, бороздившими моря. Ему не надо было обкладывать суровой данью рыбаков, землепашцев и купцов, даже когда его походы были неудачны, к счастью его врагов, и дружине не удавалось захватить богатую добычу, несмотря на постоянные победы.