Миры Пола Андерсона. Т. 3. Орион взойдет
Шрифт:
— Но в лодку можно погрузить припасы и снаряжение. Сэр, я сознаю, что риск просто астрономический. Но я готов представить себе, что Тераи мог рискнуть жизнью, чтобы добраться до людей и передать своим информацию об Орионе, чтобы остановить работы над ним. Он ничего не сказал бы вам, Ваироа. Зачем вовлекать вас, если вы ничем не можете помочь? Лучше сохранить вас в резерве, на случай его вероятной неудачи.
Маурай кивнул.
— Ваша гипотеза кажется вполне разумной, — ответил он ровным голосом.
Микли поглядел на Ваироа, явно желая сказать: не думай, что тебе представится возможность повторить его попытку.
Капитан потер подбородок.
— Ну
Впрочем, кто знает, как все было на самом деле. — Он огляделся. — Комментарии будут? Если нет — расходимся по каютам. Труп всплывет через несколько дней. Но куда его понесет — гадать нечего. Продолжаем наш путь.
Иерн и Роника провели остаток ночи на ее койке, теснее прижимаясь друг к другу. Она даже поплакала немного.
Прибой ярился в скалах у подножия утеса. Ни лодочник, ни пловец не мог пройти через него не пострадав. Тераи почти ослеп во тьме — ветреной, среди сгустков пены и хлопьев снега, но он слышал впереди грохот валов и ощущал их откат. Он повернул налево, полагаясь на волю случая, и направился параллельно незримому берегу. Бить может, ему попадется такое место, где удастся выйти на берег, пока он еще не превратился в льдышку.
Тераи уже давно не ощущал боли, изнеможения, оков холода… Когда же он перестал их ощущать? Он смутно помнил, что, по его предположениям, до берега надо было плыть часа три. Эти часы можно было считать тремя столетиями. Плыл не он — нечто неодушевленное.
Но потом… потом он ощутил покой, текущий под бушующим ветром. Его растрескавшиеся губы абсолютно не ощущали, что вода сделалась менее соленой. Осознавая это не разумом — инстинктом плывущего в реку лосося, он направился к суше вдоль русла и скоро почувствовал под ногами камни. Тераи выполз на берег и припал всем телом к благословенной тверди. Ветер свирепствовал над ним. Тераи заставил себя подняться, сесть, выбраться из одежды. Некогда — в полузабытом сне — Роника предупреждала его, что на холоде человеку в мокрой одежде грозит верная смерть.
Но все же эти вещи спасли его… Принесли свободу. В ту минуту, когда кто-то из матросов по дружбе предложил ему — как же они зовут эти кальсоны, объединенные с нижней рубашкой? — ах да, союзный костюм, он как раз обдумывал, как бежать, как сойти за мертвого и все же остаться живым.
«В наших краях самая лучшая ткань — это шерсть, — говорила Роника у костра. — Ничто не держит тепло лучше ее, мокрая она или нет. Лучше иметь дело с сырцовой шерстью, смазанной природным жиром. Но подойдет и обыкновенная. Жаль, что у нас здесь нет ничего подобного».
Но на борту корабля Тераи нашел именно то, что было ему нужно. Он и Ваироа, запершись в каюте, целый час натирали нижнее белье маслом.
Дверь он выбивал одетым, но лишь для того, чтобы спрятать под верхней одеждой свой костюм и тем скрыть свои намерения. Оказавшись в воде, он сразу же сбросил верхнюю одежду, заранее набив карманы, чтобы она утонула, и отправился к берегу в облачении, соответствующем примерно морскому гидрокостюму.
Но он все равно едва выжил. И смерть еще поджидает его, если он не найдет, где согреться.
Сантиметр за сантиметром он поднялся на ноги и побрел в густой мрак впереди. Быть может, удастся нагрести кучу хвои, листьев, гумуса, сухой травы… зарыться в нее и дождаться рассвета. Потом в пути он сумеет сообразить что-нибудь
Получше будет… потом. Вне сомнения, он очутился на острове, и, кроме покрытого жиром исподнего, при нем не было ничего. Вряд ли следовало искать здесь людей. Впереди лежал неизведанный, но огромный путь по горам и чащобам к цивилизации и маурайскому Инспекторату.
Тераи вступил под сень деревьев. Они гасили ветер, и он почувствовал, что стал меньше дрожать. Теперь он уже мог думать. Утром первым делом он отыщет подходящие камни и изготовит орудие с острием — нож или рубило. А потом устроит шалаш, сделает ловушки для местной мелюзги и вершу для рыбы… Конечно, пока можно прожить на личинках, корнях, клубнях, сосновых орешках, ссохшихся мерзлых ягодах — на чем придется, Потом, быть может, найдутся подходящие кости для шила, кинжала, острые камни для скребков… он добудет кишки и сухожилия, чтобы изготовить такую нужную штуковину, как сверло для разжигания огня. Придется подумать и об одежде. Шерсть долго не послужит, если не прикрыть ее сверху от ветвей и земли. Быть может, удастся убить и ободрать крупного зверя, но поначалу какое-то время придется обходиться накидкой, сплетенной из травы или чего-нибудь в этом роде. Ему придется привести в порядок снаряжение, накоптить мяса, в общем, собрать запас еды на дорогу, а потом с помощью деревянной лопаты и бревна перебраться через узкий пролив на материк…
Он не смел надеяться на успех. Близилась зима, которая вполне могла унести его жизнь. Но (в порыве гордости он поднял свою усталую голову) шансы у него есть: он силен, руки искусны, и путь по лесам в компании с Роникой Биркен многому научил его.
Глава 19
Под горами Ляски рождалась невероятная краса.
Директор Эйгар Дренг не был похож на волшебника… Невысокий, крепкий, наполовину эскимос. Плоское тяжелое лицо выглядывало из-под гривы поседевших черных волос. Рана, полученная в Энергетической войне, заставляла его прихрамывать, опираться на тросточку. За одеждой он не следил, держался приветливо, пока чей-нибудь промах не вводил его в гнев, и тогда по части крепких выражений мог заткнуть за пояс любого моряка дальнего плавания. Он был женат, возраст четверых детей укладывался в диапазон от тридцати до двадцати пяти; старшая, замужняя, уже наградила его внуком. Свободное время он отводил вечеринкам и покеру, а также принимал активное участие в работе кенайского собрания Ложи Волка.
Происхождение было едва ли более ярким, чем внешность: уроженец этих краев, он учился на юге, а потом работал над созданием самолетов. Во время войны записался в волонтеры, дослужился до майора и был отчислен в запас по инвалидности. Еще бушевали последние битвы, но он — среди первых — уже начинал мечтать об Орионе и обдумывать проект. Место для работы выбрали по его предложению, и он руководил всем в течение начальных, самых жестоких лет подготовки. Но тем не менее выкраивал время, чтобы «выдумать штуки» (его фраза), которые инженеры, занятые над проектом, находили полезными. Когда пятнадцать лет назад проект начали воплощать в металл, боссом, естественно, назначили его. Он был здесь всегда, координировал все работы, начиная с экспериментальных устройств — грубых, примитивных, почти игрушек, самым прискорбным образом отказывавших на каждом последующем этапе; тем временем мужчины и женщины очень старались, создавая машину, никогда не существовавшую прежде.