Миры Пола Андерсона. Т. 3. Орион взойдет
Шрифт:
Гостиная была несколько побольше и лучше обставлена, тем не менее в ней не было окон: жилые помещения были окружены рабочими.
Флуоресцирующие панели и ландшафтные обои не могли избавить ее от чувства заточения. Здесь все было не ее: картины повесили люди, давным-давно истлевшие в могилах… ковры, шторы, легкая мебель тоже не принадлежали ей. Благодаря удачному озарению, она прихватила с собой известное количество книг, хотя не рассчитывала, что, пребывая на небесах, сумеет возобновить чтение.
Стук в дверь оторвал Фейлис от книг. Она поспешила к двери с растревожившимся сердцем. Кто?.. Иерн был на работе, ну а с Джовейном она собиралась встретиться днем.
Открыв дверь,
— Благословенна будь, — формально приветствовала ее незнакомка, широко улыбаясь. — Если я помешала, то покорно удалюсь.
— Ах нет, — отвечала Фейлис. — Пожалуйста, входите.
Та вошла. Они обменялись поклонами.
— Я Рикасоли Анжеяан Скаут, — представилась гостья. — Мы еще не встречались, поскольку вместе с, другом я обитаю в трех коридорах отсюда. Мы прибыли на положенный месяц и… надо же — он почти наполовину закончился, а мы только вчера узнали, что Таленс Иерн Ферлей также находится здесь. Можете себе представить наш восторг. Я пришла поинтересоваться, не согласитесь ли вы навестить нас.
— Ах да, да, конечно! Благодарю вас. Присядьте. Я приготовлю кофе.
— Нет, прошу вас, не надо, — рассмеялась Анжелан. — Как-то неудобно, начиная знакомство, доставлять вам подобные хлопоты.
— Тогда, быть может, бокал вина?
Получив согласие, Фейлис поставила на стол графин и бокалы. Чудесный древний хрусталь… он принадлежал Скайгольму, конечно, а не ей.
Анжелан оказалась приятной собеседницей. Веселая и приветливая, она развлекла Фейлис своей болтовней. По рождению она принадлежала к Клану Бергдорф из Тулу [44] на юге Франсетерра. Была замужем, но развелась; в ее возрастной группе теперь подобный поступок более не считался предательством, нарушением родственных связей, как полагали наивные предки, и теперь делила квартиру со своим возлюбленным. По решению суда она получила независимый источник доходов и теперь могла не работать.
44
совр. Тулуза.
— Но я вовсе не эгоистка, — сказала она. — Дома я участвую в работе большого театрального сообщества. Каждый год на три недели мы отправляемся на гастроли… несем пейзанам крохи культуры, чуточку веселья. Быть может, наши спектакли успокаивают их. — Она склонила голову набок. — Надеюсь, что не шокировала вас.
— Нет, — ответила Фейлис, не зная, говорит ли она правду. — Я слыхала, что многие теперь разделяют подобные мысли, в любом случае не мне судить вас. Иностранцы вместе со своими идеями начали посещать нас сразу, как только закончилась Эра Изоляции, и теперь они пребывают здесь постоянно. Неизбежно приходится пересматривать собственные представления.
Анжелан внимательно поглядела на нее:
— Но вы же не такая, разве не так?
— С Иерном я познакомилась еще студенткой… Те люди, с которыми мы встречаемся, всегда предпочитали и предпочитают или — по крайней мере — склоняются к старомодным взглядам и серьезно относятся к долгу.
«Те люди, с кем встречаемся мы, — отметила Фейлис про себя. — Не те, с которыми он развлекается».
— Да, вы личность очень серьезная, это ясно. — Анжелан перевела взгляд на открытую книгу, лежащую на столе между ними. — Чтение… научная книга, толстая-то какая! О чем же, ли не секрет? — Пригнувшись, она прочитала название: «Принципы геанской мысли». — Ох! — Гостья распрямилась кресле и изобразила некоторое потрясение. — Это ваша религиа? Вот уж не подумала
— Геанство не религия, — ответила Фейлис. — Это комплекс обрядов и откровений.
— В самом деле? Мне не хотелось бы проявить невоспитанность, но, по правде говоря, я всегда считала этот культ, который родился среди кочевых варваров в далекой Мерике…
— Монги не варвары, — с легким недовольством объявила Фейлис. — И не номады. Их цивилизации много столетий, хотя она не похожа на нашу.
— Но, простите меня, мне так интересно. Здесь говорят об опасности, грозящей из Эспейни. Да, я четко помню статью в газете, в которой цитировались слова вашего мужа, назвавшего геанство угрозой.
— Я не обязана разделять все его мнения. Он служит в армии и потому в первую очередь видит военные угрозы. Но я думаю, что он преувеличивает опасности, которыми грозит нам Эспейнь. Да, Домен пытался помешать Лонцо, но мы потерпели неудачу, и он захватил большую часть Иберьи.
Теперь Женералы настроены против нас, в особенности после того, как мы выгнали их из Итальи. Конечно, геанские миссионеры многих обратили там в свою веру и теперь рвутся убедить всех вообще. Но они не намерены вторгаться к нам. У меня есть близкий друг, чье поместье расположено в Принийских горах, в северной Эскуал-Эрриейни [45] на самой границе. Он воевал в Итальянской кампании… так вот, он утверждает, что в Эспейни среди вождей нет безумцев. Да, они могут покусывать нас на границах — там, где Скайгольм стоит низко над горизонтом, к этому все привыкли.
45
Область в совр. Басконии.
Куда опасней для нас племена, обитающие за Рином.
— Фейлис, вы интересная личность, — проговорила Анжелан. — Такая спокойная, пока внутри не вспыхнет огонь. — Она помедлила. — А вы не могли бы объяснить мне, что такое геанство? Я никогда не интересовалась им и только слыхала — как вы сказали бы — общие места.
Тронутая комплиментом, Фейлис расслабилась и улыбнулась.
— Ну, как говорит Иерн, такое дело требует трех бутылок, — ответила она. — Наверное, и за час не управлюсь… Только учтите; я не геанка… пока еще. Быть может, мне так и не удастся одолеть их философию. Но я изучаю литературу и стараюсь разобраться в их взглядах на мир как можно глубже: дело в том, что, по-моему мнению, геанство основано на глубинных истинах.
— А разве нельзя ограничиться несколькими словами?
— Тогда послушайте. — Взяв книгу, Фейлис открыла предисловие. И при первых же словах голос ее сделался громким; она словно засветилась изнутри.
«Жизнь на Земле едина. Это не метафора. Это констатация факта, простого и великого одновременно.
Знание это не ново. Некоторые вероисповедания — по большей части хинжийские [46] — с незапамятных времен утверждали, что бытие основывается на фундаментальном единстве. Древние анналы, недавно введенные археологами в обиход, показывают, что в конце Эры Изобилия кое-кто из философов излагал эту мысль в светских терминах. Судная Война предала их работы забвению. Каракан Ефремовик никогда не слыхал о них. Но этот юанезский мыслитель и эколог, вдохновленный буддизмом и христианством — двумя верами своего народа — исходя из научных принципов, пришел к тому же заключению и тем самым приблизился к пониманию природы Геи.
46
Индийские.