Миры Пола Андерсона. Т. 9. Три сердца и три льва. Буря в летнюю ночь
Шрифт:
«От этого мне не отвертеться, — подумал Хольгер. — Придется провести с ней ночь. И попробовать усыпить ее бдительность, прежде чем снова попробовать удрать».
— Не так уж я голоден, — ответил он.
Она поцеловала его в губы и стала расстегивать его кафтан. Он снял пояс. Русель отпрянула — она увидела торчащий из ножен стилет.
— Не может быть! — воскликнула она. — Я почувствовала бы близость железа… Но это не?..
Она осторожно вытянула стилет и внимательно осмотрела.
— «Пламенное Лезвие». Необычное имя. Это из Фейери?
— Я
— Ничего удивительного, благородный рыцарь. — Она потерлась щекой об его плечо. — Никому из смертных это не под силу, но ты — это ты. — Ее пальчик пробежал по лезвию. — Все, что у меня есть, сделано из золота. Хотя я не раз пыталась втолковать жрецам варваров, что хотела бы иметь бронзовый нож. Однако они так глупы, что никак не могут понять, что демону озера может быть нужен иногда острый нож. Считают, что золото больше мне подобает. У меня есть несколько кремниевых ножей, оставшихся со стародавних времен, но они уже совсем затупились.
— Тогда прими от меня этот стилет в подарок, — небрежно сказал Хольгер, стараясь скрыть от Русель внезапно охватившее его волнение. Кажется, он наткнулся на путь к спасению…
— О благодарю! Я сумею одарить тебя, добрый рыцарь, — промурлыкала она. Ее рука скользнула под кафтан. Хольгер делано нахмурился, пробуя пальцем лезвие.
— Не годится, он совсем тупой, — сказал он. — Надо бы его наточить. Но ведь ты не отпустишь меня ради этого на берег?
Она отрицательно покачала головой. Хольгер улыбнулся и небрежно отбросил нож.
— Как хочешь.
Его руки легли на ее плавные бедра. И его игра обманула ее! Она задумалась и сказала:
— Знаешь, среди кучи мусора, который натащили мне в дар, кажется, есть точило. Хочешь попробовать?
Потребовалась вся его выдержка, чтобы равнодушно ответить:
— Завтра.
Она отодвинулась.
— Нет, сейчас! — капризно сказала она.
Эту болезненную капризность и нетерпеливость он наблюдал у жителей Фейери. Она потянула его за руку.
— Пойдем, я покажу тебе свои сокровища.
С тем же снисходительным равнодушием он поддался.
— Варвары несут и несут мне дары, — со смехом рассказывала она. — Каждую весну приходят к озеру и бросают в воду всякую всячину, которая, по их мнению, должна мне понравиться. И кое-что мне действительно нравится. — Она раздвинула колышущуюся стену. — Это моя сокровищница. Сюда я переношу все их дары, вплоть до самых нелепых, над которыми можно только посмеяться на досуге.
Хольгеру бросились в глаза многочисленные человеческие кости. Русель выложила из них жуткую мозаику — на это, должно быть, ушло немало времени. В глазницах черепов сверкали драгоценные камни. Тут же высилась пирамида золотых и бронзовых кубков, посуды и украшений. В стороне беспорядочной кучей громоздилась масса разнообразной утвари, которую варвары сочли ценным для демона подношением (или таким образом они избавлялись от хлама?): размокшие церковные книги, хрустальный шар, челюсть дракона, сломанная статуэтка и великое множество
— Тебе, стало быть, приносят и человеческие жертвы? — с содроганием спросил Хольгер.
— Каждый год — юношу и девушку. Только не знаю, зачем. Я не тролль и не каннибал, чтобы потчевать меня таким угощением. Но они думают иначе. И к тому же наряжают этих бедняг в праздничные одежды. — Русель взглянула на него самым невинным взглядом.
«Существо без души», — подумал Хольгер.
Русалка запустила руку в середину кучи и выдернула из-под остального мусора допотопное точило. Деревянная рама казалась насквозь прогнившей, бронзовые детали окислились, но точильный круг отзывался на повороты рукоятки.
— Разве не смешные у меня игрушки? Выбирай что угодно. — Она обвела рукой свою сокровищницу. — Включая меня.
В этом могильнике Хольгеру было не по себе.
Но он сделал над собой усилие, изобразил улыбку и сказал:
— Я уже выбрал. Но сперва займемся стилетом. Ты можешь покрутить рукоятку?
В ее грациозном теле таилась невероятная сила. Она уперлась ногами в дно и так раскрутила точило, что образовался небольшой водоворот. Точило мощно и ровно гудело. Хольгер коснулся его стилетом.
Раздался неприятный скрежет. Откуда-то вновь появились щуки и уставились на него свирепыми мордами.
— Быстрее, — попросил он. — Если можно.
Точило завыло. Рама тряслась, от оси летели зеленые клочья. Господи, лишь бы эта рухлядь не развалилась!
Щуки буквально обнюхивали его. Русель не желала рисковать: у него в руках было оружие. Ее верные слуги за три минуты разденут его скелет до костей. А затея могла и провалиться. Но ведь и под водой предметы нагреваются от трения, а магний горит в воде…
— Может, достаточно? — взмолилась Русель. — Я устала.
— Еще чуть-чуть! — Он всем телом налег на стилет.
Вспышка света ударила его по глазам. Русалка закричала. Хольгер, закрыв глаза, стал размахивать перед собой стилетом. Одна из щук умудрилась все же цапнуть его за лодыжку, он пинком отшвырнул ее и, оттолкнувшись, рванулся вверх.
Ослепленная Русель осталась внизу. Она кричала, приказывая щукам атаковать. Но за Хольгером погналась только одна. Он взмахнул факелом — и она сбежала. Адские рыбы либо тоже не выдерживали ультрафиолета, либо власть Русель над ними ослабевала на расстоянии. Второе казалось более правдоподобным: любая магия теряла силу на расстоянии.
Он изо всех сил работал ногами и загребал свободной рукой. Быстрее вверх! Как будто из космической дали донесся до него голос русалки:
— Ольгер, Ольгер, зачем ты меня покидаешь? На суше тебя ждет смерть! Вернись, Ольгер! Ты узнаешь блаженство со мной…
Он греб изо всех сил.
Ее гнев словно толкнул его в грудь:
— Тогда — умри!
Вода хлынула ему в легкие. Чары были сняты. Он едва не выронил факел. Русель, окруженная сворой щук, догоняла его. Вверх, вверх! Мышцы деревенели, мутилось сознание… Вверх!