Миры Пола Андерсона. Том 19

Андерсон Пол Уильям

Это известие оглушило Ворона, как удар молотом. Усилием воли он скрыл охватившее его волнение и ответил:

— Возможно, да. Он взял кого-нибудь с собой? Вы не заметили при нем каких-нибудь приборов?

— Нет. Только сухой паек и личное оружие.

В душе Ворона вскипала злость.

— И вы всерьез верите, что он отправился на техническую инс­пекцию?

— Ну... знаете, я об этом как-то и не подумал... да он мог просто пойти полюбоваться видом. Вы же знаете, прилив здесь — впечат­ляющее зрелище.

Ворон взглянул на часы:

— Прилив начнется не раньше чем через несколько часов.

Утиэль

выпрямился.

— В чем дело?

У Ворона созрело решение.

— Слушайте внимательно, — сказал он. — Я тоже ухожу. Будьте готовы ко взлету. Посадите кого-нибудь на рацию. Если я не вер­нусь или не пришлю вам других инструкций, то через... ну, скажем, тридцать часов выходите на орбиту. В этом случае, и только в этом, один из моих людей передаст вам оставленную ему на хранение пленку с пояснениями. Вам все понятно?

Утиэль поднялся.

— Я не позволю, чтобы со мной обращались подобным обра­зом! — возмутился он.

— Я говорю не об этом, капитан, — ответил Ворон. — Я спра­шиваю, поняли ли вы мой приказ?

Утиэль вытянулся в струнку.

— Есть, военачальник, — выдавил он из себя.

Ворон быстрым шагом вышел из кают-компании. Очутившись в коридоре, он побежал к себе. Коре, стоявший на часах у двери его каюты, вытаращил глаза.

— Позови Вильденвея, — велел ему Ворон, проскользнул в каюту и закрыл дверь.

Он поставил на свой личный диктофон пленку, продиктовал все, что хотел сказать, снял пленку и, положив в коробку, запечатал сургучом с оттиском фамильного герба. Лишь после этого он позво­лил себе подойти к бару, где хранились концентраты, и перекусить.

Когда Ворон клал в карман миниатюрную рацию, вошел Виль- денвей. Ворон вручил ему пленку, сделал необходимые распоряже­ния, а под конец добавил:

— Попробуй поискать на корабле и вокруг него Мигеля Тольте- ку. Подними по тревоге всю роту, пусть ищут. Если найдете, свя­жись со мной по рации, и я поверну назад.

— Куда вы, сэр? — спросил Коре.

— В горы. Мне не нужно сопровождающих.

Коре приподнял верхнюю губу и смачно сплюнул через щель между передними зубами, длинными и желтыми. Плевок шлепнул­ся на раструб мусорного рукава.

— Хорошо, сэр. Пошли.

— Оставайся здесь и карауль мои вещи.

— На это, сэр, хватит ума у любого незаконнорожденного недо­носка, — ответил оскорбленный Коре.

Ворон почувствовал, как уголки его губ невольно поползли вверх.

— Хорошо, как пожелаешь. Но если ты когда-нибудь обмол­вишься об этом хотя бы словечком, я вырву у тебя язык вот этими руками.

— Есть, сэр!

Коре выдвинул ящик и вынул оттуда две портупеи, в кармашках которых лежали провиант и дополнительный боезапас. Оба под­поясались.

Ворон осторожно опустил Зио на койку и почесал его под под­бородком. Кот замурлыкал. Когда Ворон и Коре вышли из каюты, он хотел было последовать за ними, но Ворон толкнул его назад и захлопнул перед его носом дверь. Несколько минут Зио крыл на чем свет стоит отсутствующего хозяина.

Выйдя из звездолета, Ворон обнаружил, что уже смеркается. Небо было темно-синим, почти черным, на востоке загорались первые звезды, а на западе над горами висела подсвеченная послед­ними лучами заходящего солнца туча — она походила на лужу за­пекающейся крови. Ворону показалось, что до него доносится рев бьющихся

о дамбу морских волн.

— Нам далеко, командир? — спросил Коре.

— Может быть, до самого Святого Города.

— Тогда я сейчас подгоню самолет.

— Нет, техника только ухудшит положение. Будем передвигать­ся в пешем строю. И бегом.

— Дерьмо с навозом! — Коре прицепил к поясу фонарик и дви­нулся трусцой вперед.

Около часа их путь лежал через открытые поля. То тут, то там на фоне стремительно темнеющего небосвода возникали черные силу­эты амбаров и сараев. Оттуда доносилось мычание коров и гудение машин, которые присматривали за скотом на безлюдных фермах. «Если из Святого Города никто не вернется, — подумал Ворон, — сколько времени пройдет, прежде чем роботы закончат выполнять свою программу? Сколько времени понадобится, чтобы скот оди­чал, а младенцы погибли?»

Ровная дорога кончилась, местность стала волнистой, теперь их путь лежал по узкой тропе мимо кустов и бурелома. Лохланец остановился передохнуть.

— Командир, вы гонитесь за Тольтекой, так ведь? — спросил Коре. — Мне убить этого сукина сына, когда мы его поймаем, или вы хотите сами?

— Если мы его поймаем, — поправил Ворон. — Он сильно ото­рвался от нас, хотя мы двигаемся гораздо быстрее. Нет, если он не окажет при аресте сопротивление, не стреляй. — Секунду он по­молчал, чтобы придать веса следующей фразе: — А в гвидионцев не стреляй ни при каких обстоятельствах.

Он замолчал и, привалившись к дереву, полностью расслабился, стараясь ни о чем не думать. Десять минут спустя они продолжили марш-бросок.

По обе стороны тропы сплошной стеной высились деревья и кусты, листья смыкались над самой головой, образуя подобие крыши. Наступила полная темнота, лишь колеблющийся луч фо­нарика на поясе Корса выхватывал из мрака светлый круг земли с то и дело попадающими под ноги камнями. Кроме приглушенного топота сапог, тишину нарушали какие-то шорохи, скрипы, отда­ленное чириканье, уханье и кряканье, студеное журчание ручья. Один раз до них донесся пронзительный вскрик какого-то лесного зверя. Чем выше они поднимались в гору, тем становилось про­хладнее, но погода была по-прежнему мягкой, а воздух напоен ароматами. Ворону казалось, что он различает запахи земли и трав; когда тропинка пересекла ручей, повеяло сыростью, он узнавал ароматы некоторых цветов, остальные были незнакомы. Запахи, как ничто другое, обладают способностью всплывать в памяти; Ворон узнавал многое из того, что улавливал в воздухе, но вспом­нить, что это такое, не мог. Все запахи перебивал отчетливый, пронзительный запах цветущих бэйловых кустов. За последние не­сколько часов цветы на кустах распустились все до единого.

«Завтра, при дневном свете будет казаться, что земля здесь объ­ята пламенем», — подумал Ворон.

Постепенно ощущение времени стало исчезать. Этому сыновей аристократов обучали с детства полковые бонзы. Это было необходи­мо для того, чтобы выдержать на войне бесконечно тянущееся ожида­ние боя и не рехнуться. Ты просто отключаешь сознание, и все. Частично оно возвращалось к Ворону во время привалов на марше. Конечно, нелегко было останавливаться, не дойдя до цели, пить, жевать сухпаек и при этом отгонять мысли об Эльфави. Однако тело требовало своего. Поневоле приходилось поступать именно так.