Миры Пола Андерсона. Том 22. Сломанный клинок. Дети морского царя
Шрифт:
Тоно и Эяна сидели друг против друга и любовались красными, желтыми и синими языками пламени, алыми углями костра, прислушивались к мирному потрескиванию горящих веток, с наслажде6ием вдыхали ароматный смолистый запах дыма.
— Пора спать, но что-то не хочется, — сказал Тоно. — А ты поспи, ты, наверное, устала.
— Нет, мне тоже не хочется спать. — Эяна, как и Тоно, смотрела на огонь. — Как-то там наша Ирия, — едва слышно сказала она спустя некоторое время.
— Скоро мы все узнаем.
— Да, если только Нильс и Ингеборг сумели чего-то добиться.
— Если
— Хоть бы с ними ничего не случилось, — прошептала Эяна. — Я так хочу, чтобы у них все было хорошо, что могла бы уверовать в Бога, если бы знала, что Он им поможет.
— Ну, они не из тех, кто отступает. Я уверен, что мы с ними встретимся.
— Я тоже. Нильс… Он нравится мне больше всех смертных мужчин, каких я знала.
— А Ингеборг… фу! — Тоно зажмурился и закрыл рукой нос и рот. — Дым прямо в лицо понесло.
Эяна подняла голову. Свет месяца падал на зеленоватые волосы Тоно, которые от этого казались словно покрытыми изморозью, и мягко ложились на его широкие плечи, оставшиеся в тени, где не было отблесков костра.
— Пересядь. Садись сюда, — сказала Эяна. Тоно чуть помедлил, затем сел рядом с Эяной. Они сидели, касаясь друг друга плечами, протянув ладони к огню, и глядели на игру пламени. Время медленно плыло над вершинами скал.
— А что мы будем делать на Борнхольме, пока не придет ответ от Нильса и Ингеборг? — после долгого молчания спросила Эяна.
Тоно пожал плечами. Его рука при этом невольно скользнула по ее плечу.
Тоно с трудом перевел дыхание, прежде чем ответил:
— Отдыхать, конечно. Ну и охотиться, добывать пищу. Мы заслужили отдых.
Эяна кивнула, задев его своими рыжими кудрями.
— Да, мы немало пережили. Мы с тобой.
— Но много еще впереди.
— Все, что нас ждет, мы с тобой встретим вместе.
И вдруг они одновременно обернулись друг к другу и замерли глаза в глаза, вдыхая чистый запах друг друга. Их губы были так близки, что ни он ни она не знали, чьи губы первыми коснулись губ другого.
— Да, да! — страстно воскликнула Эяна, когда Тоно отстранился от нее.
— Ну же, скорей!
Он отшатнулся.
— Наша мать всегда…
Эяна прижалась к нему. Тоно слышал, как часто и сильно, сильней, чем у него, бьется ее сердце. Она засмеялась:
— Стоило ли так долго мучиться? Мы же водяные, Тоно! Водяные!
Она быстро поднялась и взяла его за руки.
— Идем сюда, на мох, он будет нашей постелью… Только сейчас я поняла, как измучилась.
— И я тоже… — Тоно нерешительно поднялся с земли. Эяна смеясь повела его за собой на зеленый мох.
Луна уже опустилась за скалы, слабо мерцали звезды.
Эяна приподнялась на локте.
— Ни к чему все это, да? — с горечью сказала она. — Все — ни к чему.
Тоно лежал, закрыв лицо рукой.
— Ты думаешь, что ли, мне сейчас хорошо? — пробормотал он.
— Нет, конечно, нет. — Эяна ударила себя кулаком по колену и выкрикнула сквозь слезы. — Христиане могут предать нас проклятию, но почему мы во имя справедливости
— Потому что нет никакой справедливости. Извини. — Тоно повернулся к ней спиной.
Эяна погладила его по плечу и грустно сказала:
— Не презирай себя, брат. Бывают и пострашней вещи, за которые предают проклятию. У нас с тобой есть наш мир, в нем и надо жить.
Тоно ничего не ответил.
— Останемся друзьями. Соратниками, — добавила Эяна.
Тоно молчал. Наконец, терзавшие его мучительные мысли понемногу отступили. Тоно заснул.
Проснувшись, он увидел, что все кругом переменилось. Костер давно погас, сильно похолодало. Энергия, накануне вечером полученная с пищей, уже была израсходована на сохранение тепла, и теперь Тоно снова чувствовал сильный голод Он улыбнулся, но тут воспоминание обрушилось на него, как жестокий штормовой вал. Вдруг стало нечем дышать.
И тут он заметил, что Эяны нигде нет. Тоно встал и огляделся вокруг.
Спрятаться на небольшом пятачке было совершенно немыслимо. Где же она, в таком случае? Тоно призвал на помощь волшебную интуицию и чутье.
Море? Нет, в море Эяны нет. Там, куда ведет тропинка? Правильно, она там. Тоно уловил ее след. Совершенно отчетливо он чувствовал где-то в долине присутствие Эяны и одновременно предостережение от какой-то опасности.
Он двинулся по тропке в глубь острова, но пройдя несколько шагов остановился: он. догадался, почему она ушла и чего ищет на острове. Но возможно, он ошибся. И как знать, не грозит ли ей что-то страшное, ведь он чуял опасность. Каким бы заброшенным и безлюдным ни казался островок, он тем не менее был частью христианского мира. Тоно вернулся, взял нож, гарпун и снова пошел по следу Эяны.
Луна уже зашла. За пустошами, поросшими болотными мхами, поднимались холмы с кустиками вереска на склонах. На серой земле ярко белели пятна инея и снега. Тоно быстро шагал по тропке, которая сначала вела вдоль берега, а затем сворачивала к югу и терялась в неглубокой долине.
Здесь, под прикрытием холмов, лежал клочок возделанных земель. Тоно увидел перед собой крохотное поле, засеянное овсом и ячменем, и большой выгон для овец, которые, по-видимому, паслись здесь летом. В отдалении стояла овчарня, два-три стога сена и несколько жавшихся друг к другу домишек и хозяйственных строений с крышами из дерна. За ними возвышался могильный холм, который остался здесь со времен походов викингов, и зубчатая каменная башня, построенная, должно быть, еще пиктами.
Тоно пошел к этим домам. Навстречу ему с лаем бросились собаки, но, как было уже не раз, учуяв сверхъестественное существо, дворняги струсили и убежали поджав хвосты.
Тоно услышал какой-то странный тихий звук и пригнувшись подкрался к неплотно прикрытой двери сарая. Сквозь щель он увидел женщину, изможденную и прежде времени состарившуюся от непосильного труда. Она стояла посреди сарая с ребенком на руках и плакала. Еще двое детей, маленькие девочки, ползали по земле у ее ног. И мать, и дочери были в ночных сорочках и дрожали от холода.