Миры про запас
Шрифт:
Хотя – это мы ещё посмотрим, может, я всех тут удивлю.
– Татьяна Колесникова? – я кивнула в ответ. По правде говоря, колючий взгляд Ларисы Петровны немного царапал мои нервы. – Ну что же, мы тут все очень хотели взглянуть на вас. Потенциал впечатляет, скрывать не буду.
– Надеюсь, я вас не разочарую! – ответила бодро, лихорадочно думая, стоит ли прямо сейчас поразить их своими амбициями, или лучше пока поскромничать.
– Ну разумеется, нет, – она приподняла бровь, – иного мы и не ждём. В личном деле отмечено, что вы
– Конечно, – неужели она думает, что я столько лет училась для галочки. – Время, проведённое в альтернативных мирах, может составлять годы и даже десятилетия, а преждевременная выгрузка программой не предусмотрена, – знаю, шпарила почти по учебнику, но ничего не могла с этим поделать, – зато в точке выхода оператор имеет право на выходной, для адаптации к остающемуся без изменений телу.
– Прекрасно. Обычно мы предлагаем выпускникам пройти стажировку в так называемой тестовой песочнице, но для вас готовы предложить кое-что более радикальное.
Начинающих операторов времени чаще всего отправляют в девятнадцатый век – любой локальный расклад меняется играючи, справится даже подросток, вооружённый азами техник активации, вот только и выхлоп не очень-то: пластичность эпохи настолько зашкаливает, что любые изменения истории удивительным образом проглатываются и всё упорно возвращается к накатанной колее.
Говорят, что один временных асов-первопроходцев на спор умудрился реформировать там чуть ли не каждую страну из заметных, добиваясь просто фантастических уровней просвещения, но финал всегда был один. И для аса довольно безрадостный, кстати. Может, это всё враки, но в университете, особенно среди первокурсников, упорно циркулируют совершенно дикие слухи про седого отца-основателя, разгуливающего ночами по коридорам Управления и пугающего случайно припозднившихся студентов страшным взглядом тысячелетнего старика.
Звучит смехотворно, зато прекрасно иллюстрирует действие исторического болота.
Не хочу туда. Хочу в двадцатый век – вот где мекка для альтернативщика! Грамотное вмешательство так расшатывает систему, что дух захватывает.
Лариса Петровна на мгновение задумалась, пролистав несколько экранов на столе и со значением посмотрев на коллег, и вдруг выдала совсем другим тоном, мягко и даже заботливо:
– А не хотите ли вы, да с вашими талантами, попробовать пойти в напарники к Гене Каринскому?
Сказать, что у меня отнялись ноги, это ничего не сказать. Хорошо, что хоть не стояла перед ними, а то не видать мне задания, как своих ушей – впечатлительным барышням вряд ли предлагают такую работу. Поняв, что комиссия ждёт какой-то реакции, утвердительно дёрнула головой, а потом поспешно озвучила:
– Очень хочу! А он согласен?
– Если честно, это я вас предложил, – сбоку от полукруглого стола кадровиков материализовалась проекция мужчины, сидевшего на балконе с просто сногсшибательным видом на взморье. Гена Каринский подождал эффекта от своих слов, но он просто не знал, что я уже на пределе своих выразительных возможностей, – Мне очень не хватает человека вроде вас.
Лавина
Возле Управления на Красной Пресне всегда много людей и воздушных такси, снующих между высоченными башнями его многочисленных корпусов, плотно зажатых изгибом реки. Каринский галантно пригласил меня в как раз подлетевший двухместный роболёт и указал голосовому помощнику, что мы летим в Старый город, где когда-то заседали руководители русскоязычной страны.
– Танюша, наверняка вы сами сто раз бывали в кремлёвском музее и видели экспозиции по истории Центральной Евразийской Республики, но я хочу показать вам кое-что любопытное.
– Уверена, что я там каждый сантиметр знаю, – надеюсь, это не прозвучало слишком самонадеянно, но будущие активаторы альтернативных миров обязаны знать на зубок собственную историю.
– Не сомневаюсь, – роболёт плавно нёсся над рекой и сияющими на солнце крышами старинных зданий, – но гораздо важнее не то, что там есть, а то, чего там нет. Наша с вами задача как раз и заключается в запуске миров, максимально отличающихся от оригинального. Искусство изменить историю лёгким касанием в нужном месте и нужное время требует наблюдательности.
– По которой вы спец, – всё-таки улыбнулась ему, не в силах сохранять совсем уж строгий деловой тон перед живой легендой, на проверку оказавшейся невысоким мужчиной лет тридцати, с чуть-чуть грустными глазами и заурядным лицом. И он даже ниже меня!
– Спасибо, – живой Гена Каринский на улыбку не отреагировал и подправил роболёт, отметив на проекции карты новую точку назначения, огромный монумент столетия всепланетного объединения на Красной площади, – Видите, на гранитной поверхности множество имён?
– Политики со всего света, приложившие руку к слиянию разрозненных стран, – и каждый школьник в курсе этого факта, между прочим.
– А знаете, кого тут нет? – вопрос явно был с подвохом.
– И кого же?
– Тех, кто норовил вставить палки в колёса. А ещё тех, кто мог вообще отменить объединение, если бы стал влиятельным человеком.
– И если мы аккуратно поможем этим редискам получить больше власти в прошлом, то в другой реальности всё может сложится иначе, так?
– Именно, – Каринский хитро прищурился.
– Не хочу указывать на очевидное, но монумент, хотя и здоровенный с виду, но на нём же не больше нескольких тысяч имён. А население миллиардами меряется. Как нам поможет исключение из списка потенциальных объектов воздействия всего пары-тройки тысяч человек?
– А копать надо рядом. В биографиях лидеров всегда есть скрытые конкуренты. Кто-то, кто мог занять их место, а вроде бы просто мелькнул поблизости. Вы не поверите, какие удивительные порой делаешь открытия. Человек должен был стать комбайнёром, а вдруг становится важным политиком и разваливает по камушкам страну, из которой потом выросло наше всеобщее братство.