Миры Роберта Хайнлайна. Книга 13
Шрифт:
— Надо его сцапать! — шепнул Джедсон.
Но я и сам сообразил. Прыгнул на него, ухватил за воротник и брюки, и, прежде чем он опомнился, поволок его через улицу, толкая перед собой. Не знаю уж, как нас не сбили, но я от бешенства ничего не замечал, Джедсон бежал за нами.
Дверь в мой кабинет была открыта, Я поднажал, и мерзавец, перелетев через порог, растянулся на полу, Джедсон вбежал следом за мной, и я запер дверь на засов.
Джедсон кинулся к письменному столу, рывком открыл средний ящик, порылся в хламе,
Наш непрошеный гость завизжал, увидев, что делает Джо, и попытался выскочить из круга, но было поздно. Джедсон запечатал круг, так что он отлетел от черты, будто ударившись о стеклянную стену, и свалился на колени. В этой позе он принялся сыпать ругательствами на языке, который я счел итальянским, хотя, по-моему, он пользовался черными словами и других языков — английскими, это уж точно.
Да, «красноречия» ему было не занимать.
Джедсон взял сигарету, закурил и протянул пачку мне.
— Давай-ка сядем, Арчи, и отдохнем, пока наш приятель не созреет до делового разговора.
Я сел, и мы несколько минут покуривали под непрекращающийся град ругательств. Наконец Джедсон вздернул бровь и сказал:
— А тебе не кажется, что ты уже повторяешься?
Тот поперхнулся и замолчал, сверкая злобными глазками.
— Ну, — продолжал Джедсон, — что ты можешь сказать в свое оправдание?
Тот проворчал что-то неразборчивое, а затем буркнул:
— Требую адвоката!
Джедсон усмехнулся.
— Ты не понимаешь своего положения, — сказал он. — Тебя никто не арестовывал, и мы плевать хотели на твои гражданские права. Вот возьмем сотворим под тобой колодец и крышку захлопнем.
Тот, хоть и был смуглым, побледнел очень заметно.
— Да-да, — продолжал Джедсон. — Мы на это вполне способны, а может, на что-нибудь и похуже. Понимаешь, ты нам не нравишься. Конечно, — добавил он задумчиво, — мы можем и просто передать тебя полиции. Сердце у меня мягкое.
Наш пленник насупился.
— А, так тебе и это не по вкусу? Отпечатки пальчиков? — Джедсон вскочил и встал прямо перед ним почти вплотную к кругу. — Ну хватит! — рявкнул он. — Отвечай и не ври! Для чего ты делал снимки?
Тот что-то пробормотал, но я не расслышал, а Джедсон только отмахнулся.
— Не пори чушь, мы же не дети! Кто тебя послал?
Но тот от ужаса вообще замолчал.
— Очень хорошо! — Джедсон повернулся ко мне. — У тебя не найдется воска или пластилина?
— А замазка не подойдет? — спросил я.
— Самое оно!
Я сбегал на склад, где у меня хранились материалы для вставки стекол, и вернулся с пятифунтовой банкой замазки. Джедсон вскрыл ее,
— Ну вот! — объявил наконец Джедсон, шмякнул ком на промокательную бумагу и начал что-то лепить. Мало-помалу под его пальцами возникла куколка дюймов десять высотой. Ни на что и ни на кого в общем-то не похожая. Джедсон скульптор не ахти какой, однако он то и дело переводил взгляд с фигурки на человека в кругу и обратно, точно ваятель, лепящий с натуры глиняную модель будущей статуи. И я видел, как возрастает ужас, охвативший его натурщика.
— Ну вот! — объявил Джедсон, еще раз взглянув на своего подневольного натурщика. — Безобразна, прямо как ты! Зачем ты снимал?
Тот не ответил, а только попятился в круге, скорчив еще более злобную рожу.
— Отвечай! — приказал Джедсон и крутнул ступню куколки, зажав ее между большим и указательным пальцами. Та же ступня нашего пленника дернулась и резко повернулась. Он рухнул на пол с громким воплем.
— Ты собирался наложить чары, так?
В первый раз тот ответил членораздельно.
— Нет, мистер, не я!
— Не ты? Так-так. Значит, ты мальчик на посылках. А кто чародей?
— Не знаю… О-ох! Господи! — Он принялся растирать левую икру. (Джедсон всадил перо ручки куколке в ногу.) — Я не знаю. Правда не знаю! Не надо! Пожалуйста…
— Может, и не знаешь, — с неохотой признал Джедсон. — Но тебе известно, от кого ты получаешь приказы и кто еще состоит в вашей шайке. Давай выкладывай!
Тот раскачивался, пряча лицо в ладонях.
— Я боюсь, мистер, — простонал он. — Не заставляйте меня, ну пожалуйста!
Джедсон снова кольнул куколку ручкой, наш пленник подпрыгнул, задрожал, но на этот раз промолчал с угрюмой решимостью.
— Ладно, — сказал Джедсон, — раз ты настаиваешь… — Он затянулся сигаретой, а затем поднес тлеющий кончик к лицу куколки. Человек в круге попытался отдернуть голову, вскинул руки, чтобы защитить лицо, но тщетно. Я увидел, как краснеет кожа, как вздуваются пузыри. Мне стало плохо, и, хотя эта крыса у меня никакого сочувствия не вызывала, я собрался попросить Джедсона перестать, но в эту секунду он сам убрал сигарету от лица куклы.
— Ну, будешь говорить? — спросил он, и тот кивнул, а по его обожженным щекам катились слезы.
Казалось, он вот-вот потеряет сознание.
— Ну-ка, без глупостей! — добавил Джедсон и кончиком пальца ударил куколку по лицу.
Я услышал звук пощечины, и голова нашего пленника дернулась как от удара, но это его словно подбодрило.
— Ладно, Арчи, садись записывать. А ты, приятель, говори все, что знаешь. Со всеми подробностями. А если память начнет тебе изменять, подумай, понравится ли тебе, если я прижму сигарету к глазам куколки.