Миры Роберта Хайнлайна. Книга 13
Шрифт:
— И никто не разувается. Однако нет такого закона, который мог бы вас заставить носить ботинки.
— Все равно придется. Хоть и не могу сказать, что они мне нравятся. В них чувствуешь себя как в паре вальдо. Но я хочу научиться.
— Носить обувь?
— Научиться жить, как нормальные люди. Это довольно сложно, — серьезно сказал Уолдо.
Стивенс внезапно почувствовал прилив симпатии к этому человеку без воспитания, без друзей, которому все в мире должно казаться странным и чуждым. Ему захотелось выказать свое расположение к Уолдо.
— Вы,
Уолдо радостно улыбнулся.
— С каждым днем становлюсь все сильней и сильней. Сегодня утром выжал двести фунтов. Смотрите, сколько жира я согнал.
— Да, вы хорошо выглядите. Знаете, какая штука. С самой первой нашей встречи я мечтал, чтобы вы стали таким же сильным, как все нормальные люди.
— Серьезно? Почему?
— Ну… Думаю, вы не станете возражать, что иногда были слишком резки со мной. Вы все время меня раздражали. Я хотел, чтобы вы стали сильным, и я бы тогда смог выбить из вас дух.
Уолдо прохаживался по комнате, привыкая к ботинкам. Когда он остановился напротив Стивенса, то выглядел довольно испуганным.
— Иными словами, вы хотели меня избить?
— Точно так. Вы обращались со мной так, как один человек никогда не должен обращаться с другим, если только он не хочет подраться. Если б не ваша слабость, я бы колотил вас каждую нашу встречу.
Уолдо, кажется, начал что-то понимать.
— Думаю, мне все стало ясно. Ну что ж.
При этих словах он размашисто и с большой силой стукнул Стивенса кулаком. Тот никак не ожидал такого поступка. Удар пришелся в солнечное сплетение. Бедняга свалился на пол и потерял сознание.
Очнулся он в кресле. Рядом суетился Уолдо.
— Разве это было неправильно?
— Чем это вы меня ударили?
— Кулаком. Разве это было неправильно? Разве вы не этого хотели?
— Хотел?
У него по-прежнему плыли круги перед глазами, но ситуация становилась забавной.
— Значит, вы решили, что именно так начинают драку?
— А разве нет?
Стивенс попытался объяснить ему, как выясняют отношения в Америке. Сначала Уолдо казался озадаченным, но затем кивнул:
— Понял. Прежде всего нужно предупредить соперника. Вставайте. Сейчас мы все сделаем, как надо.
— Полегче, полегче. Подождите минуточку. Вы никак не даете мне договорить до конца. Я действительно был сердит на вас, но теперь уже не сержусь. Именно это я и хотел сказать. Вы, конечно, вели себя крайне отвратительно, но в этом нет вашей вины.
— Я не хотел никого обижать, — серьезно подтвердил Уолдо.
— Я знаю. А теперь, когда вы стали сильным, с вами приятно общаться.
— Правда?
— Правда. Но, пожалуйста, избавьте меня от подобных ударов.
— С удовольствием. Я просто не понял. Знаете, доктор Стивенс…
— Зовите меня Джим.
— Знаете, Джим, это всегда так трудно — понять, чего от тебя ждут люди. Слишком мало общих правил. Возьмите, например, отрыжку. Я не знал, что запрещено рыгать в присутствии других людей. Мне это казалось вполне естественным. Но дядя Гас сказал, что
Стивенс попытался объяснить ему суть вопроса, но потерпел неудачу: Уолдо не имел ни малейшего, даже теоретического, понятия о социальном поведении. Даже из художественной литературы он не мог почерпнуть представление о сложности взаимоотношений между людьми, поскольку почти не читал такого рода книг. Чтение перестало его интересовать еще в раннем детстве, так как ему не хватало жизненного опыта, чтобы получать удовольствие от прочитанного.
Уолдо обладал богатством, волей, инженерным гением и тем не менее по-прежнему нуждался в детсадовском воспитании.
У него возникло предложение:
— Джим, вы мне очень помогли. Ваши объяснения гораздо яснее, чем у дяди Гаса. Я хочу нанять вас в учителя.
Стивенс подавил легкое раздражение.
— Простите, но я слишком занят на работе.
— Это мы уладим. Я заплачу вам больше. Вы сами назовете сумму. Договорились?
Стивенс глубоко вздохнул.
— Вы не понимаете. Я инженер и не выполняю личных поручений. Вы не можете нанять меня. Конечно, я помогу вам всем, чем смогу, но не стану брать денег.
— А что плохого в том, что вы возьмете деньги?
«Некорректный вопрос, — подумал Стивенс. — В том виде, в каком он поставлен, на него нельзя ответить». Он пустился в длинные и путаные рассуждения по поводу профессионального и делового поведения. У него мало что получилось. Уолдо скоро потерял нить разговора.
— Боюсь, я ничего не понял. Послушайте, вы не могли бы меня научить, как вести себя с девушками? Дядя Гас говорит, что не осмелился бы появиться со мной в компании.
— Что ж, попытаюсь. Обязательно попытаюсь. Однако, Уолдо, я пришел сюда, чтобы обсудить ряд проблем, с которыми мы столкнулись у себя на силовой установке. Эта ваша теория о двух пространствах…
— Это не теория, это факт.
— Хорошо. Я только хотел узнать, когда вы собираетесь вернуться в «Вольную обитель» и снова взяться за исследования?
— Обратно в «Вольную обитель»? У меня этого и в мыслях не было. Я больше не собираюсь заниматься исследованиями.
— Как не собираетесь? Но, Боже ты мой, вы же не окончили и половины исследований, как я понял из ваших слов.
— Ваши сотрудники сами могут справиться. Я, конечно, помогу советами.
— Возможно, у нас появится потребность в Грампсе Шнайдере, — с сомнением сказал Стивенс.
— Я бы вам этого не советовал, — ответил Уолдо. — Позвольте показать вам письмо, которое он прислал мне.
Он ушел и вернулся с конвертом.
— Вот, смотрите.
Стивенс пробежал глазами написанное.
«Я высоко ценю ваше великодушное предложение принять участие в новом энергетическом проекте, но, честно сказать, я никогда не интересовался подобными вещами и, кроме того, вряд ли смогу взять на себя такую ответственность. Что же касается известия о ваших новых возможностях, я очень этому рад, но нисколько не удивлен. Сила Иного Мира доступна каждому, кто возьмется искать ее…»