Миры Роберта Хайнлайна. Книга 2
Шрифт:
Теперь я знаю, что такое «переохлаждение».
Но тогда я знал только одно: оборвалась последняя нить, связывающая меня с жизнью, Я ничего не видел, ничего не слышал, я был один на голой платформе в миллиардах милях от родного дома, и ураган, вырвавшийся из бездны ледяного ада, выдувал последние искорки жизни из моего тела, которое уже почти ничего не чувствовало, кроме боли.
— «Оскар»!
— Я здесь, дружище! Ты справишься. Ну как, видишь что-нибудь?
— Нет!
— Ищи вход в туннель. Там включено освещение. Отключи нашлемную фару. Отключи, справишься!
Я так и сделал.
— Что-нибудь видишь?
— Пока нет.
— Поверни голову.
— Теперь что-то прояснилось!
— Красноватые неровные отблески, правда? Это вулкан. Вот и сориентировались, поворачивайся медленно, чтобы не упустить вход в туннель.
Я едва мог двигаться.
— Вот он!
— Порядок, теперь ты стоишь лицом к дому. Опустись на четвереньки и медленно ползи влево. Не поворачивайся — ты должен держаться по кромке дороги и ползти вдоль нее к туннелю.
Я встал на четвереньки. Поверхность дороги я руками не ощущал, но чувствовал, как на них и на ноги тяжестью навалился вес тела, они казались мне протезами. Край дороги я нашел левой рукой, вернее, моя левая рука проползла за кромку, и я чуть не рухнул вниз. Но удержался.
— Направление правильное?
— Да. Ты не развернулся, а просто сдвинулся вбок. Можешь поднять голову, чтобы найти туннель?
— Нет. Разве что если подняться.
— Ни в коем случае! Включи снова нашлемную фару. Может, твои глаза уже пришли в норму.
Я с трудом поднял руку к правой стороне шлема и, наверное, задел рычаг, потому что неожиданно увидел перед собой круг света, расплывчатый и туманный в центре. Слева его разрезала кромка дороги.
— Молодец! Нет, не вставай, ты ослаб, и у тебя кружится голова, можешь упасть. Ползи. И считай. Туннель отсюда в трехстах шагах.
Я пополз, считая на ходу.
— Очень уж далеко, «Оскар». Доползем?
— Конечно! Что, по-твоему, мне очень хочется здесь оставаться?
— Я ведь останусь с тобой.
— Прекрати болтовню. Я из-за тебя со счета сбиваюсь. Тридцать шесть… тридцать семь… тридцать восемь…
Мы продолжали ползти.
— Уже сотня. Начнем отсчитывать вторую. Сто один… Сто два… Сто три…
— Мне становится лучше, «Оскар». Теплее.
— Что?
— Теплее, говорю, становится.
— Ты не тепло чувствуешь, дубина стоеросовая, ты насмерть замерзаешь. Ползи быстрее! Нажми подбородком на клапан. Добавь воздуха. Ну же, нажми!
Я слишком устал, чтобы спорить. Я нажал клапан раза три-четыре, почувствовал, как воздух струей ударил мне в лицо.
— Двигаемся быстрее! Тоже скажет, тепло ему становится! Сто девять… сто десять… сто одиннадцать… сто двенадцать, да живее же!
На двухстах я сказал, что должен отдохнуть.
— Черта с два!
— Но я не могу больше! Дай отдохнуть хоть немного!
— Что, полежать захотелось? А с Крошкой что будет? Она ведь там, ждет тебя. И уже перепугалась, потому что тебя долго нет. Что с ней будет, ну-ка, отвечай!
— Попробует надеть скафандр Тима.
— Верно!
— К выходу из туннеля, наверное. А там ветер достанет и ее.
— Вот-вот, и я про то же. Вся семья наконец соберется вместе. Ты, я, Мэмми, Крошка. Очень миленькая семейная могила получится.
— Но…
— Давай, братец, давай. Ползи и считай: двести пять, двести шесть, двести семь…
Падения я не помню. Не помню даже, чем оказался «снег». Помню только чувство радости, что счет кончился и можно отдохнуть. Но «Оскар» отдохнуть не давал.
— Кип! Вставай, Кип! Надо вскарабкаться обратно на дорогу.
— Исчезни!
— С радостью исчез бы отсюда, да не могу. Вот, смотри, прямо перед твоим носом. Цепляйся за край дороги и карабкайся наверх.
С трудом приподнявшись, я увидел край дороги в двух футах над моей головой и снова рухнул на «снег».
— Слишком высоко, — прошептал я. — Все, «Оскар», нам конец.
— Да? — фыркнул он. — А кто это несколько дней назад ругал маленькую девочку, слишком уставшую, чтобы подняться на ноги? «Командир Комета», так, что ли? Правильно я повторил имя? Или как там его еще звали, «Гроза космических дорог»… Ни к черту негодный бездельник. «Имею скафандр — готов путешествовать…» Можно получить у вас автограф, командир, прежде чем отойдете ко сну? Мне как-то раньше не доводилось знакомиться с космическими пиратами… которые крадут корабли и маленьких девочек.
— Это нечестно!
— Ладно, ладно, я вполне понимаю, когда мне показывают на дверь. Но выслушай еще кое-что напоследок: в одном ее мизинце больше силы воли, чем во всем твоем теле, ленивая, лживая, толстая свинья! Прощай! Можешь не просыпаться.
— «Оскар»! Не уходи!
— Что, одному не справиться?
— Нет!
— Ну так, если ты не можешь достать край дороги руками, возьми молоток, попробуй зацепиться им, подтянуться.
Я моргнул. Может, и вправду получится. Я пошарил рукой по поясу, решив, что молоток у меня все-таки есть, хотя руками я его и не чувствовал. Потом поднял его обеими руками, зацепился за край дороги и подтянулся. И этот идиотский молоток разлетелся так же, как веревка. А ведь был сделан не из гипса, а из инструментальной стали. Вот тогда я разозлился по-настоящему. Я сел, перевалил через край оба локтя, застонал, напрягся так, что меня в пот бросило и… перевалился на дорогу всем телом.
— Вот это молодец! Можешь больше не считать, просто ползи на свет.
Передо мной маячил туннель. Но я задыхался и решил надавить подбородком на клапан. Безрезультатно.
— «Оскар»! Клапан заело! «Оскар» ответил не сразу:
— Нет, брат, клапан не заело. Замерзли воздуховоды.
— Мне нечем дышать!
Опять он ответил. Не сразу, но решительно.
— У тебя полный скафандр воздуха. Это более чем достаточно на оставшиеся несколько футов.
— Мне не доползти.
— Ты дополз уже до того места, где лежит Мэмми. Ползи дальше!