Миры Роберта Хайнлайна. Книга 2
Шрифт:
Хотя не стоит. Наконец Луммокс отправился… точнее, отправилась на корабль хрошии. Без шума, без хлопот, без особых церемоний. Опасность позади. Неужели они в самом деле могли испепелить, испарить Землю? Хорошо, что мы так и не выяснили это. Все хорошо, что хорошо кончается. И мистер Кику снова замурлыкал.
Мистер Кику продолжал напевать, когда тревожно замерцал сигнал «срочный вызов», и промурлыкал последние строчки прямо в лицо Гринбергу: «…пока будут звезды сиять, мы…»
— Сергей, ты можешь петь тенором? — спросил он.
— Чего ради вас это волнует,
— Ты просто завидуешь. В чем дело, сынок? Все в порядке?
— Видите ли, босс… тут маленькая заминка. Со мной доктор Фтаемл. Можем ли мы с вами встретиться?
— В чем дело?
— Поговорим, когда будем одни. Годится комната для совещаний?
— Приходи в кабинет, — мрачно сказал мистер Кику. Отключившись, он открыл ящик стола и потянулся за таблетками.
Гринберг и медузоид явились тотчас же; Гринберг, демонстрируя крайнее изнеможение, сразу же шлепнулся в кресло, вытащил из кармана сигареты, но обронил их. Вежливо поприветствовав доктора Фтаемла, мистер Кику сразу же обратился к Гринбергу:
— Ну?
— Луммокс не хочет трогаться с места.
— Что?
— Отказывается. Хрошии носятся с места на место, как муравьи, буквально выходят из себя. Пришлось поставить заграждения, и теперь та часть космопорта, где они сели, блокирована. Надо что-то делать.
— Чего ради? Тут есть чему удивляться, но это уже не наше дело. А почему она отказывается грузиться?
— Ну… — Гринберг беспомощно посмотрел на Фтаемла.
— Разрешите мне разъяснить ситуацию, — вежливо вступил в разговор раргиллианин. — Видите ли, сэр, хрошиа отказывается идти на судно без своего хозяина.
— Хозяина?
— Без мальчика, босс Без Джона Томаса Стюарта.
— Совершенно верно, — подтвердил Фтаемл. — Хрошиа утверждает, что она растила и воспитывала «Джонов Томасов» долгое время, и она отказывается возвращаться домой без Джона Томаса. И тут она непоколебима.
— Понятно, — кивнул мистер Кику. — Иными словами, мальчик и хрошиа привязаны друг к другу. Ничего удивительного: они вместе росли. Но Луммоксу придется примириться с этой разлукой — так же как Джону Томасу. Насколько я понимаю, он доставил нам немало хлопот; пришлось сказать ему, чтобы он держал язык за зубами, и отправить его домой. Вот что они должны сделать: сказать ей, чтобы она помалкивала, запихнуть ее, если понадобится, силой на корабль и отправляться восвояси. В конце концов, ради этого они и явились к нам.
— Разрешите сказать вам, сэр, — ответил раргиллианин, — что, используя привычные термины, вы ошибаетесь, оценивая суть проблемы. Я говорил с ней на ее собственном языке.
— Что? Неужели она успела так быстро выучить его?
— Она давно уже знает его. Хрошии, господин Заместитель Секретаря, знают собственный язык с колыбели. Это инстинктивное знание языка служит объяснением того, почему им так трудно осваивать другие языки и пользоваться ими. Хрошиа говорит на вашем языке примерно на уровне четырехлетнего ребенка, хотя, насколько я понимаю, она познакомилась с ним довольно давно. Но на своем собственном языке она говорит
— Ах вот как? Ну что ж, изложите. Слова не могут нас задеть.
— Она сказала… она отдала командиру экспедиции приказ немедленно найти ее любимца. Немедленно. В противном случае, заявила она, она останется здесь и будет растить «Джонов Томасов».
— И, — добавил Гринберг, — командир предъявил нам ультиматум: немедленно представить Джона Томаса… или же…
— И это «или же» означает то, что я предполагал? — медленно сказал мистер Кику.
— То самое. И после того как я увидел их корабль, я не сомневаюсь в их возможностях.
— Вы должны понять, сэр, — серьезно добавил доктор Фтаемл, — что командир расстроен так же, как и вы. Но он должен приложить все усилия, чтобы удовлетворить желание хрошии. Определенное сочетание генов было запланировано более двух тысяч ваших лет назад, и они не могут столь легко отказаться от него. Он не может позволить ей остаться… и не может заставить ее силой отправиться в путь. Он очень встревожен.
— Так же как и мы, не так ли? — Мистер Кику взял еще две пилюли. — Доктор Фтаемл, у меня есть послание вашим доверителям. Прошу вас передать его совершенно точно.
— Будет исполнено, сэр.
— Передайте им, пожалуйста, что мы с возмущением отвергаем их ультиматум. Я прошу вас…
— Сэр! Я вас умоляю!
— Я прошу вас точно следовать моим указаниям. Не пытайтесь смягчить то, что я скажу. Скажите, что мы устали всемерно помогать им. Что мы добились успехов, но не приемлем, когда на нашу любезность нам отвечают угрозами. Скажите, что их поведение нетерпимо среди цивилизованных существ и что мы отзываем свое предложение вступить в Сообщество Цивилизаций. Скажите, что я плюю им в физиономии… найдите столь же выразительную идиому. Скажите им, что свободный человек может умереть, но никогда не подчинится силе.
Широко ухмыляясь, Гринберг похлопал в ладоши, изображая древний знак одобрения. Казалось, что внешняя хитиновая оболочка доктора Фтаемла покрылась смертельной бледностью.
— Сэр, — сказал он, — я выражаю огромное сожаление в связи с тем, что вынужден доставить ваше послание.
Мистер Кику холодно усмехнулся.
— Передайте все, что я сказал. Но прежде чем вы это сделаете, найдите возможность поговорить с этой хрошиа… с Луммоксом. Можете вы это сделать?
— Могу вас заверить в этом, сэр.
— Скажите ей, что командир экспедиции, одержимый непомерным рвением, собирается убить этого человека, Джона Томаса Стюарта. Проследите, чтобы она точно поняла, в чем смысл угрозы.
Раргиллианин растянул ротовое отверстие в широкой улыбке.
— Простите меня, сэр, я вас недооценивал. Оба послания будут доставлены — именно так, как вы сказали.
— Это все.
— Желаю вам доброго здоровья, сэр. — Раргиллианин, повернувшись к Гринбергу, обнял его за плечи свободной рукой. — Брат мой Сергей, в каком бы лабиринте мы с вами ни оказались, мы всегда найдем тот или иной выход — не так ли?