Миры Роберта Хайнлайна. Книга 4

Хайнлайн Роберт Энсон

Правда, если потребуется, он сможет убить собаку голыми руками. Но как бежать, когда у него двое грудных детей?

Он взял бутылку, налил себе порцию Счастья, выпил и вернулся в постель.

Глава шестнадцатая

В течение многих дней Хью занимался тем, что перерабатывал скрэббл, переводил хойловское «Полное собрание игр», диктуя заодно правила и описания игр и развлечений, которых не было у Хойла (пинг-понг, гольф, катание на водных лыжах), и часто встречался с Понсом и Джо — за игрой в бридж.

Последнее было самым приятным. С помощью Джо он научил играть несколько Избранных, но чаще

всего они играли вчетвером: Хью, Понс, Джо и Барбара. Понс отдавался игре с энтузиазмом новообращенного. Он старался отдавать игре каждую свободную минуту, причем предпочитал, чтобы состав игроков был постоянный — все те же четверо.

Хью казалось, что Понс искренне симпатизирует Барбаре, равно как и коту, которого он звал «Даклистон». Понс распространил на котов обращение как с равными, и Док или любой другой его сородич всегда мог запросто вспрыгнуть к нему на колени, даже если Понс в это время торговался. То же добродушно-покровительственное отношение проявлялось и к Барбаре. Узнав ее поближе, он стал называть ее не иначе как «Барба» или «деточка». И уже никогда больше не обращался к ней как к неодушевленному предмету, нарушая тем самым предписания правил Языка. Барбара в свою очередь называла его «Понс» или «дядюшка» и явно испытывала удовольствие от общения с ним.

Иногда Понс оставлял Хью и Барбару наедине, а однажды — весьма надолго. Минуты вдвоем были для них настолько бесценными, что они не рисковали искушать судьбу и довольствовались всего лишь легким пожатием рук.

Если подходило время кормления, Барбара говорила об этом, и Понс отдавал распоряжение принести детей. Как-то раз он сам приказал доставить их, заявив, что не виделся с ними целую неделю и хотел бы посмотреть, сильно ли они подросли. Поэтому игру пришлось отложить до тех пор, пока «дядюшка» не навозился с малышами всласть на ковре, развлекая их разными забавными звуками.

Когда ребятишек унесли, Понс сказал Барбаре:

— Детка, они растут, как сахарный тростник. Надеюсь, мне удастся увидеть их взрослыми.

— Дядюшка, вам еще жить да жить!

— Возможно. Я пережил уже, наверное, с дюжину пробователей пищи, но предотвратить смерть от старости они не в состоянии. А из наших мальчиков вполне могут получиться прекрасные лакеи. Я так и вижу их подающими блюда на банкете во Дворце — в Резиденции, конечно, а не в этой хибаре. Чей ход?

Несколько раз Хью мельком видел Грейс. Если он появлялся в покоях Понса, когда она там находилась, Грейс немедленно удалялась с выражением крайнего недовольства на лице. Если же Барбара приходила раньше Хью, то он вообще уже не заставал Грейс. Было ясно, что его бывшая жена в апартаментах Их Милости чувствует себя как дома, очевидным было и то, что она по-прежнему не переносит Барбару, а заодно и Хью. Однако она ни разу не пыталась выразить свою неприязнь в активной форме, видимо научившись не поступать вопреки воле хозяина.

Теперь Грейс официально имела статус согревательницы постели Их Милости. Хью узнал об этом от Киски. Прислуга всегда знала, у себя ли Лорд, по тому, где была Грейс — наверху или внизу. Других занятий она не имела, и никто, даже Мемток, не имел права наказывать ее. Кроме всего прочего, каждый раз, когда Хью видел ее, она была роскошно одета и увешана драгоценностями.

Грейс очень растолстела — настолько, что Хью испытывал облегчение, что теперь даже формально не обязан делить с ней ложе. Но вообще-то все согревательницы постели, на его вкус, были слишком полными. Даже Киска. По меркам XX века девушка ее габаритов уже вполне могла садиться на диету. Киска же очень

огорчалась, что никак не может пополнеть еще, и все спрашивала Хью, не разонравилась ли она ему из-за этого. Правда, она была совсем юной и чрезмерная пышность ее форм не казалась уродливой.

Совсем другое дело — полнота Грейс. Где-то в этой расплывшейся туше скрывалась прелестная девушка, бывшая когда-то его женой. Он старался не размышлять на эту тему и не понимал, как нынешняя Грейс может нравиться Понсу, — если, конечно, она ему нравилась. По правде говоря, Хью допускал, что официальное положение согревательницы постели не обязательно к оказанию прочих услуг. Ведь Понсу было более ста лет от роду. Был ли он еще в состоянии иметь дело с женщинами? Хью этого не знал, да и мало интересовался. На вид Понсу можно было дать лет шестьдесят, причем он казался исполненным сил и бодрости. Но Хью все же склонялся к мысли, что Грейс выполняла достаточно скромные функции.

Если он к судьбе Грейс стал равнодушен, то Дьюка она весьма волновала. Как-то раз сын ворвался к нему в кабинет и потребовал разговора с глазу на глаз. Хью отвел его в свою комнату. Они не виделись уже с месяц. Дьюк регулярно посылал переводы, поэтому не было острой необходимости встречаться.

Хью попытался сделать встречу теплой.

— Садись, Дьюк. Хочешь немного Счастья?

— Нет уж! Спасибо. Что я слышал такое насчет матери!..

— И что же ты слышал? (О Боже! Опять начинается…)

— Ты прекрасно знаешь, о чем идет речь!

— Боюсь, что нет.

Хью буквально выдавил эти слова из себя. Дьюк располагал всеми фактами, но, что больше всего удивило Хью, узнал их только что. Поскольку более четырехсот слуг было отлично осведомлено о том, что одна из дикарок — не та высокая и худая, а другая — проводила в покоях Их Милости гораздо больше времени, чем в помещениях для прислуги, то казалось странным, что Дьюку понадобилось столько времени, чтобы узнать об этом. Впрочем, у Дьюка было мало общего с другими слугами, да и сам он не пользовался особой популярностью, — Мемток называл его «возмутителем спокойствия».

Хью не стал ни отрицать, ни подтверждать того, что выложил ему сын.

— Так что же? — требовательно спросил Дьюк. — Что ты собираешься предпринять?

— Ты о чем, Дьюк? Ты хочешь, чтобы я прекратил все эти сплетни среди слуг?

— Я не о том! Ты что же, собираешься вот так спокойно сидеть здесь сложа руки, в то время как твою жену насилуют?

— Не исключено. Ты приходишь ко мне с какими-то слухами, которые дошли до тебя от младшего помощника младшего дворника, и требуешь от меня действий. Прежде всего я хотел бы знать, почему ты даже не усомнился в правдивости этих слухов? И потом, почему ты с такой уверенностью говоришь об изнасиловании? В-третьих, каких поступков ты ждешь от меня? В-четвертых, как ты представляешь себе мои возможности вмешиваться в судьбу Грейс? Подумай над моими вопросами и постарайся быть рассудительным. А затем мы с тобой поговорим о том, чего я не могу и что могу.

— Не увиливай!

— Я не увиливаю. Дьюк, ты получил дорогостоящее образование юриста — я знаю, ведь это я платил за твое обучение. И ты сам много раз повторял выражение «волею обстоятельств». Так примени теперь свое образование. Давай по порядку. Почему ты думаешь, что эти слухи — правда?

— Ну… они дошли до меня… и я их проверил. Все это знают.

— Вот как? Но ведь раньше все знали, что Земля плоская. Однако это оказалось совсем не так. Согласись.

— Но я же говорю тебе! Мама назначена согревательницей постели этого ублюдка.