Миры Роберта Хайнлайна. Книга 7
Шрифт:
— Он не заряжен, папа, — вспыхнул Джим.
— Если бы всех, кто был убит из незаряженного оружия, сложить в ряд, ряд получился бы о-го-го какой длинный. Ты ведь гордишься тем, что получил разрешение носить оружие, правда?
— Да.
— А я горжусь тобой. Значит, ты у нас ответственный, взрослый человек, на которого можно положиться. И я поручился за тебя перед Советом и стоял рядом, когда ты давал присягу, — тем самым я пообещал, что ты будешь соблюдать правила и следовать закону. От всего сердца и постоянно, а не от случая к случаю. Ты понял меня?
— Да,
— Хорошо. Пойдем обедать.
Беседу за столом, как всегда, возглавлял доктор Макрей, время от времени ненавязчиво вставляя соленую шуточку или скандальное замечание. В ходе разговора он спросил у мистера Марло:
— Ты как-то говорил, что лет через двадцать мы сможем выкинуть респираторы. Есть что-нибудь новенькое насчет Проекта?
В колонии разрабатывались десятки проектов, направленных на то, чтобы сделать Марс более пригодным для человека, но Проект с большой буквы был только один: проект насыщения атмосферы кислородом. Пионеры из экспедиции Гарвард-Карнеги объявили, что Марс пригоден для колонизации, если не считать одного существенного факта: его воздух настолько разрежен, что человек будет в нем задыхаться. Тем не менее, доложили исследователи, в песках марсианской пустыни заключены многие биллионы тонн кислорода — это красный оксид железа, которому Марс и обязан своим цветом. Целью Проекта и было высвобождение этого кислорода.
— А вы слушали сегодняшние деймосские новости?
— Я их никогда не слушаю. Нервная система дороже.
— Без сомнения. Но на этот раз новости были хорошие. Головной завод в Ливии успешно заработал. После первого рабочего дня в воздух поступило около четырех миллионов тонн кислорода — без всяких срывов.
— Четыре миллиона тонн? — ахнула миссис Марло. — Но это же ужасно много.
— А ты представляешь себе, — усмехнулся ее муж, — сколько понадобится времени одному заводу, чтобы справиться с такой задачей — довести давление кислорода до пяти фунтов на квадратный дюйм?
— Нет, не представляю. Но, мне кажется, не очень много.
— А вот посмотрим. — Он беззвучно зашевелил губами. — Получается около ста тысяч лет, марсианских, конечно.
— Джеймс, зачем ты меня дразнишь?
— Я не дразню. Но пусть эти цифры тебя не пугают, дорогая, мы, конечно, не будем зависеть от единственного завода. Их расставят в пустыне через каждые пятьдесят миль, и все будут в тысячу мегалошадиных сил. Слава Богу, в энергии у нас недостатка нет, и если мы не успеем разделаться с этой работой, то, по крайней мере, детишки увидят, чем все кончится.
— Как хорошо было бы погулять, подставив лицо ветерку, — мечтательно сказала миссис Марло. — Помню, когда я была маленькая, у нас был сад, а по нему бежал ручей…
— Жалеешь, что мы прилетели на Марс, Джейн? — мягко спросил муж.
— Нет, нет! Мой дом здесь.
— Вот и хорошо. Что это вы скисли, доктор?
— А? Да так, ничего. Просто задумался о конечном результате. Понимаете, это такая чудесная работа, трудная работа, хорошая работа, есть куда с головой уйти.
— Нет, откуда мне знать?
— Так вот, я сам, конечно, не видел, но отец мне рассказывал…
— Ваш отец? Сколько же ему было лет? Когда он родился?
— Ну, дед. А может, и прадед. Не в том суть. Первые телевизоры ставили в коктейль-барах (это такие увеселительные заведения) и смотрели матчи по армрестлингу.
— Что такое армрестлинг? — спросила Филлис.
— Такой старомодный народный танец, — объяснил ей отец. — Так вот, принимая вашу точку зрения, доктор, я не вижу вреда…
— А что такое народный танец? — не унималась Филлис.
— Скажи ей, Джейн. Я выдохся.
— Это когда народ танцует, дурочка, — важно разъяснил Джим.
— В общем, правильно, — согласилась мать.
— Какой пробел в воспитании ребят, — опешил доктор Макрей. — Надо бы организовать клуб бального танца. Я в свое время считался неплохим кавалером.
Филлис повернулась к брату.
— Скажешь, бальный танец — это когда баллы танцуют, да?
Мистер Марло поднял брови.
— По-моему, дети уже доели, дорогая. Может быть, мы их отпустим?
— Да, конечно. Можете встать из-за стола, милые. Олли, скажи: «Прошу меня извинить».
Малыш повторил, а Виллис за ним. Джим торопливо вытер рот, схватил Виллиса и направился в свою комнату. Ему нравилось слушать разговоры доктора, но надо сознаться, что в компании других взрослых старик начинал нести несусветную чушь. Не интересовал Джима и кислородный проект. Он не видел ничего странного и неудобного в том, чтобы носить маску. Он чувствовал бы себя раздетым, выйдя из дому без нее.
С точки зрения Джима, Марс был хорош и такой, как есть, и нечего стараться, чтобы он больше походил на Землю. Подумаешь, Земля. Его личное впечатление о Земле складывалось из туманных воспоминаний раннего детства: адаптационная эмигрантская станция на высокогорном боливийском плато, холод, короткое дыхание, постоянная усталость.
Сестра увязалась за ним. Войдя к себе, Джим остановился в дверях.
— Тебе чего, коротышка?
— Слушай, Джимми, ведь я буду заботиться о Виллисе, когда ты уедешь в школу, так ты бы сказал ему об этом заранее, чтобы он меня слушался.
Джим вытаращил глаза.
— С чего это ты взяла, что я его оставлю?
Сестра в свою очередь уставилась на него.
— А как же? Как же иначе? Не можешь же ты взять его в школу? Вот спроси у мамы.
— Мама тут ни при чем. Ее не интересует, что я беру с собой в школу.
— Все равно его нельзя брать, даже если мама не против. Жадина ты, вот и все.
— Ты всегда говоришь, что я жадина, если я не делаю того, что тебе хочется!
— А о Виллисе ты подумал? Здесь его дом, он к нему привык. Он будет тосковать по дому в школе.