Миры Роберта Шекли. Книга 4
Шрифт:
Он глубоко вздохнул и услышал свой голос:
– Мальчик мой, я не вижу, что могло бы помешать вам стать самым что ни на есть самоуверенным человеком. У вас хорошие задатки, а это самое главное, как вы сами понимаете. Вы все говорите прямо в лицо, и никто не посмеет заподозрить вас в вероломстве. Короче, под маской неотесанной свирепости в вас скрыта острая как рапира проницательность, которая глубоко зарыта в тайниках вашей души. Да, мальчик мой, я не предвижу никаких осложнений.
– Вот здорово, Профессор, просто гениально!
– воскликнул гигант.
– Ты все сечешь как
– Вы меня радуете, - сказал Кромптон.
– Но что я теперь должен делать?
– Ах да, - произнес Кромптон, в отчаянии ломая голову над проблемой.
– Мы вплотную подошли к практическим занятиям. Мы должны определить, что же вам делать... Что делать... Ха! Вы должны учиться! Вы должны изучить все эти штучки-дрючки - как одеваться, как вести себя: собственно, они-то и отличают по-настоящему самоуверенного человека.
– Точно, этого-то мне и не хватает!
– вскричал Берсеркер.
– Понимаешь, я просто не знаю, как ведут себя самоуверенные люди, и мне совсем не по душе выглядеть смешным. Это меня смущает, а когда я смущаюсь, меня охватывает ярость.
– Вы, без сомнения, должны приступить к занятиям, - сказал Кромптон.
– Но как? Путем изучения приемов и манер самого уверенного в себе человека на планете Эйя.
– То есть вас!
– Ничего подобного. Мой конек - незаметность. Это вам никак не подойдет. Вам нужен человек обаятельный, с яркой наружностью - то есть с теми качествами, которыми вы уже обладаете, но в рудиментарной форме.
– Черт побери, Профессор! Да есть ли такой человек на планете?
– Есть, и вы должны будете наблюдать за ним. Это значит, что вы все время должны находиться рядом и не спускать с него глаз. И свои наблюдения вы не должны прерывать до тех пор, пока в совершенстве не изучите его манеры. Таким образом вы станете поистине самонадеянным человеком.
– Кто этот парень?
– загорелся Берсеркер.
– Его имя Эдгар Лумис, - сказал Кромптон.
– Я сейчас напишу вам его адрес.
Глава 10
Из дневника Лумиса:
"Вчера я побывал на балу Кридру, самом важном событии года. Там собрались все хоть сколько-нибудь заметные фигуры Ситесфа, включая самого Элигу Рутински и нескольких кинозвезд, чьи имена я не запомнил. Я хотел, разумеется, показать себя - это вещь необходимая, чем бы ты ни занимался. Но была и другая причина: на балу должна была присутствовать мисс Сисси Пертурбски.
Бал состоялся в Аксиоматическом зале отеля "Геометрия", нового отеля, открывшегося на углу бульвара Буллкример и Хеппенстенс-стрит. Я подъехал в светло-вишневом "Гондолини", который позаимствовал специально для этого случая. На мне был облегающий тело костюм, весь из серебряных оборочек, новейшее изобретение, сильно поразившее представительниц demi-monde [Полусвета (фр.)] и их друзей.
Должен ли я описывать оживленное подтрунивание, блеск в глазах, смех толпы? Там был даже знаменитый оркестр "Карпетбитеров" с саксофонистом Раггом в главной роли.
Но перейду-ка я лучше сразу к рассказу о Сисси и обо мне, как мы остались наедине в маленькой спаленке, примыкающей к бальному залу. Мы по взаимному побуждению
И вот она наконец передо мной, стройная, с торчащими грудями, именно такая, какой я запомнил ее, с экзотическими раскосыми глазами, от которых в голове моей рождались фантазии, сцены игры в раба и господина. Она приоткрыла рот, облизала губы и сказала:
– Так вы не забыли меня? Ее нежный венгерский акцент чуть не выбил у меня почву из-под ног. Но я овладел собой и холодно сказал:
– Конечно, детка, как тебе жилось?
(Некоторая бессердечность, грубоватое равнодушие - верный и единственный ключ к успеху в этой игре.) Она широко раскрыла глаза. Как сомнамбула, подошла ко мне и обвила руками мою шею. Ее груди прижались к серебряным оборкам моего костюма, немного примяв их; она привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до моих склоненных к ней, усмехающихся губ. Волшебное мгновение! И вдруг в нашей крохотной спаленке кто-то громко чихнул.
Мы отпрянули друг от друга. Я включил свет и увидел громадного блондина, рассевшегося в двухместном кресле в углу комнаты. Он держал в руке блокнот и что-то царапал в нем огрызком карандаша.
– Объясните, что вам здесь нужно, - прорычал я угрожающе.
Блондин поднялся - и я увидел, что он действительно очень большой.
– Продолжай заниматься тем, чем занимался, пупсик, - сказал он.
– Я тебя изучаю.
– В самом деле?
– спросил я.
– А зачем собственно?
– Затем, что я хочу стать похожим на тебя. Тут Сисси ушла. Даст Бог, повезет в следующий раз! Я побеседовал с Билли Берсеркером, как он мне представился, и узнал, что некто по прозванию Профессор послал его изучать меня. Нескольких слов из описания наружности Профессора было достаточно для меня. Черт бы побрал этого Кромптона!
– Да, пожалуйста, изучайте меня, - согласился я, когда стало ясно, что выбора у меня нет.
– По совести говоря, я сам подыскивал себе ученика, которому мог бы передать весь багаж своих великолепных познаний.
– Какое счастье, что мы встретились!
– Не правда ли? Я скоро встречусь с вами вновь и расскажу, как мы построим курс обучения. Пожалуйста, запишите свой адрес и телефон. А теперь идите домой и хорошенько подготовьтесь к этой сложной работе.
Берсеркер, однако, на это не купился и покачал головой:
– Я сам буду выбирать время и начинаю прямо сейчас.
– Но я ваш учитель, - заметил я ему.
– И мне виднее, как лучше.
– Это верно, только я еще не верю тебе.
– И что же вы предлагаете?
– Я буду при тебе постоянно, буду за тобой наблюдать, как велел Профессор.
– Мой дорогой друг! Да это просто немыслимо! Хотя бы потому, что я не смогу вести себя естественно - я имею в виду эффект Гейзенберга, если вам это о чем-то говорит. А в таком случае вам нечего будет изучать.