Миры Роберта Шекли. Сборник научно-фантастических рассказов
Шрифт:
Остаток дня я разбирался с делами на бирже. Ровно в восемь Чарлз II, как я стал его называть, отправился на свидание. Я немного вздремнул и снова принялся за работу.
Чарлз II возвратился точно в полночь, согласно программе. Мне не пришлось расспрашивать его; все происшедшее было запечатлено скрытой камерой, которую Снэйт встроил роботу в левый глаз. Я смотрел и слушал начало моего ухаживания со смешанным чувством.
Робот безусловно был мной, вплоть до покашливания перед тем, как заговорить, и привычки потирать в задумчивости большой и указательный пальцы. Впервые в жизни
И все же, на мой взгляд, первый опыт прошел блестяще. Я остался доволен. И работа, и ухаживание продвигались успешно. Осуществилась древняя мечта: одно «я» располагало двумя телами. Можно ли было желать большего?
Какие изумительные вечера мы проводили! Мои переживания, хоть и не из первых рук, были искренними. До сих пор помню первую ссору с Илэйн: как красива она была в своем упрямстве и как чудесно было последовавшее примирение!
Кстати, «примирение» обнаружило некоторые проблемы. Я запрограммировал Чарлза II не переступать в своих действиях определенных границ. Но жизнь показала, что человек не может предусмотреть все хитросплетения в отношениях двух независимых существ, особенно если одно из них — женщина. Ради большего правдоподобия мне пришлось пойти на уступки.
После первого потрясения я уже с интересом следил за собой и Илэйн. Какой-нибудь надутый психиатр, вполне вероятно, распознал бы в этом эротоманию или что-то и похуже. Однако подумать так — значит пренебречь самим естеством человеческой натуры. В конце концов какой мужчина не мечтает посмотреть на себя со стороны!
Мои отношения с Илэйн развивались драматически, в поразившем меня направлении. Появилось какое-то отчаяние, какое-то любовное безумие, в чем я никогда не мог себя заподозрить. Наши встречи приобрели оттенок возвышенной печали, окрасились чувством надвигающейся неотвратимой утраты. Порой мы вовсе не разговаривали, просто сидели, держась за руки и не отрывая глаз друг от друга. А однажды Илэйн расплакалась без всякой видимой причины. «Что же нам делать?», — прошептала она. Я гладил ее волосы и не знал, что сказать.
Разумеется, я прекрасно понимаю, что все это происходило с роботом. Но робот был мной — моим двойником, моей тенью. Он вел себя так, как вел бы себя в подобной ситуации я сам; следовательно, его переживания принадлежали мне.
Все это было крайне интересно. Но настала пора подумать и о свадьбе. Я велел роботу предложить дату обручения и прекратить ухаживание как таковое.
— Ты молодец, — похвалил я. — Когда все завершится, тебе сделают пластическую операцию, наделят новыми личностными характеристиками и ты займешь почетное место в моей фирме.
— Благодарю вас, сэр, — проговорил Чарлз II.
Его лицо было непроницаемо, и голос выражал идеальное послушание. Он отправился к Илэйн, унося мой последний дар.
Наступила полночь, а Чарлз II не возвращался. Я начал беспокоиться. К трем часам ночи я истерзал себя самыми нелепыми фантазиями, обнаружив, что способен на самую настоящую ревность. Мучительно тянулись минуты. Мои фантазии приобрели садистский характер:
Наконец я забылся сном.
Но и утром Чарлз II не пришел. Я отменил все дневные встречи и помчался к Илэйн.
— Чарлз! — воскликнула она. — Вот неожиданность! Я так рада!
Я вошел в ее квартиру с самым беспечным видом, решив сохранять спокойствие, пока не узнаю точно, что произошло ночью.
— Неожиданность? — переспросил я. — Разве я не упоминал, что могу зайти к завтраку?
— Возможно, — сказала Илэйн. — Честно говоря, я была слишком взволнована, чтобы запомнить все твои слова.
— Но ты помнишь остальное?
Она мило покраснела.
— Конечно, Чарлз. У меня на руке до сих пор остался след.
— Вот как!
— И болят губы.
— Я бы не отказался от кофе.
Она налила кофе, и я в два глотка осушил чашку.
— Ты узнаешь меня? Не находишь ли перемен со вчерашнего вечера?
— Разумеется, нет, удивилась она. — Я, кажется, знаю все твои настроения. Чарлз, что случилось? Тебя что-то огорчило вчера?
— Да! — дико закричал я. — Мне вспомнилось, как ты голая танцевала на веранде! — Я пристально смотрел на нее, ожидая взрыва негодования.
— На меня что-то нашло, — нерешительно проговорила Илэйн.
— К тому же я не была совсем голой… Ты же сам попросил…
— Да. Да-да… — Я смутился, но решил не отступать. — А когда ты пила шампанское из салатницы…
— Я только отхлебнула, — вставила она. — Это было чересчур дерзко?
— А помнишь, как мы, совсем обезумев, поменялись одеждой?
— Какие мы с тобой испорченные! — рассмеялась она.
Я встал.
— Илэйн, что именно ты делала прошлой ночью?
— Странный вопрос, — произнесла она. — Была с тобой. Все, о чем ты говорил…
— Я это выдумал.
— Тогда с кем был ты?
— Я был дома, один.
Она замолчала и минуту собиралась с мыслями.
— Чарлз, мне надо тебе признаться…
Я в ожидании скрестил руки на груди.
— Я тоже вчера была дома одна.
Мои брови поползли вверх.
— А остальные дни?
Она глубоко вздохнула.
— У меня больше нет сил тебя обманывать. Мне действительно хотелось старомодного ухаживания. Но когда настала пора, я убедилась, что у меня нет на это ни минуты. Видишь ли, как раз заканчивался курс ацтекской керамики, и меня выбрали председателем Лиги помощи алеутам, да и мой новый магазин женского платья требовал особого внимания…
— И что ты сделала?
— Ну, не могла же я сказать тебе: «Послушай, давай бросим эти ухаживания и поженимся». В конце концов мы едва были знакомы.
— Что ты сделала?
Она понурила голову.
— Кое-кто из моих подруг попадал в подобные переделки… Они обращались к одному специалисту по роботам, Снэйту… Почему ты смеешься?
— Я тоже должен тебе признаться. Снэйт помог и мне.
— Чарлз! Ты послал робота ухаживать за мной? Как ты мог? А если бы я сама…
— По-моему, ни ты, ни я не вправе возмущаться. Твой робот вернулся?