Миры Роджера Желязны. Том 17
Шрифт:
Фауст направил свою лошадь еще ближе к лошади Мака, так что они теперь то и дело соприкасались на бегу, и выхватил из-под плаща какой-то узкий предмет почти метровой длины, усыпанный блеснувшими в лунном свете бриллиантами. Это было что-то вроде скипетра, но не простого — вокруг этого жезла разливалось яркое сияние. Да, Мак узнал необычный предмет — то был волшебный скипетр, который Мак некогда украл в пекинском дворце: попросту вырвал из рук Кублай-хана. Теперь волшебный скипетр в руках его беспощадного противника.
У Мака все внутри оборвалось: по тому, как Фауст держал скипетр,
Перед лицом столь страшного оккультного оружия Мак ощутил полную беспомощность и обреченно распростился с жизнью. Но тут краем глаза он заметил впереди на повороте могучий дуб, и в его сердце мгновенно затеплилась надежда. Мак проворно, но предельно расчетливо и спокойно послал лошадь немного вперед, взял чуть левее и стал преграждать путь лошади Фауста. Доктор упивался моментом мести, оттягивая мгновение казни врага, и был занят скипетром. В результате маневра Мака Фауст вслепую невольно взял влево, чтобы уклониться от столкновения, и в следующий момент на полном скаку врезался в дуб. Маку показалось, что он видит, как из глаз противника посыпались искры от удара, хотя это, конечно, была лишь игра воображения. За спиной Мака его подружка тихо ойкнула и прошептала сочувственно: «Бедняжка!» Знала бы Маргарита, что за секунду до падения Фауст замышлял испепелить их обоих!
Лошадь Мака неслась дальше, а сзади доктор Фауст рухнул на землю со своей лошади, которая сделала безумный скачок в сторону и понеслась прочь. Елена Прекрасная, вечный трофей великих воинов, свалилась с лошади за мгновение до удара, несколько раз перевернулась через голову, но тут же вскочила и стала отряхиваться и поправлять прическу.
Неважно, видно ли что в лунном свете и сколько рядом зрителей — один ошалевший от падения колдун или тысяча греческих кораблей с бесстыже глазеющими на нее солдатами. При любых обстоятельствах, всегда и везде Елена обязана оставаться Прекрасной.
Глава 7
Проскакав в одиночестве с Маргаритой за спиной изрядное расстояние, Мак оказался на опушке леса. Неподалеку он увидел постоялый двор, над крышей которого вился дымок. Это очень кстати для человека, только что улизнувшего из лап смерти: тут можно прийти в себя и передохнуть. Мак остановился у постоялого двора, спешился, помог Маргарите спрыгнуть с лошади, привязал своего верного скакуна к коновязи, предварительно напоив водой из бочки, стоявшей поблизости. После этого они с Маргаритой зашли внутрь.
Хозяин заведения был занят самым обычным делом — чистил медную кастрюлю, в дальнем конце большой комнаты уютно горел камин, у которого сидел — спиной к вошедшим — и грел руки над огнем какой-то путешественник.
— Доброе утро, достопочтенные путники, — приветствовал их хозяин. — Не желаете ли по чарке коньяка для аппетита?
— Рановато для выпивки, — сказал Мак и потянув носом, добавил: — А вот от вашего горячего
— Присаживайтесь к огню и отогревайтесь, — радушно пригласил хозяин постоялого двора. — Вы правильно учуяли, у меня как раз настаивается отвар еловых шишек. Сейчас принесу вам по кружке.
Мак прошел к камину и, вежливо кивнув в знак приветствия, присел у огня рядом с мужчиной богатырского вида. На незнакомце был длинный плащ с поднятым капюшоном, который скрывал его лицо. Поблизости стоял прислоненный к стене лук.
— Доброе утро, — произнес незнакомец и откинул капюшон.
Мак внимательно всмотрелся в его лицо и сказал:
— Мне только кажется или мы где-то встречались?
— Быть может, вы видели мой бюст в музее, — ответил незнакомец. — Меня зовут Одиссей, и то, как я сюда попал из предместий Тартара, составляет целую увлекательную повесть, которую я бы вам рассказал, будь у нас время. Но времени, увы, нет… Вы, часом, не Фауст?
Одиссей говорил на древнегреческом языке времен Гомера со слабым итакским акцентом, который Мак с легкостью понимал, поскольку Мефистофель пока не отнял у него дар понимать все языки, в том числе и мертвые.
— Да, — сказал Мак и тут же, спохватившись (береженого Бог бережет), уточнил: — Я имею в виду, что я его немного знаю. То есть мне приходилось как-то выполнять кое-какую работенку для Фауста под его фамилией, но теперь у меня, кажется, пропала охота продолжать в том же роде…
— Вы тот Фауст, который путешествует с Еленой Прекрасной? — спросил Одиссей.
— Нет, с ней путешествует тот, другой, — ответил Мак. — Я странствую с Маргаритой.
Он хотел было представить Маргариту, но увидел, что девушка прикорнула за столом.
— Но вы, если я правильно уловил, тоже называете себя Фаустом? — сказал Одиссей.
— В настоящее время я играю роль Фауста в состязании, которое затеяли силы Тьмы и силы Света. Однако подлинный Фауст норовит вытеснить меня вон.
— И что вы намерены предпринять в этой ситуации? — поинтересовался Одиссей.
— Говоря по правде, не знаю, — сказал Мак. — Что-то у меня совесть начинает восставать против того, что я играю чужую роль. Возможно, мне и впрямь следует плюнуть на все и уступить свое место настоящему Фаусту…
— Судя по всему, вы недурно справляетесь со своей ролью, — сказал Одиссей. — Чего ради вам отступать в сторонку? Что такого умеет этот настоящий Фауст, чего бы вы не умели?
— Ну, настоящий Фауст заправский маг, великий маг, а потому он заслуживает права быть представителем всего человечества на Турнире…
— Ничего подобного! — воскликнул Одиссей. — С какой стати человечество должен представлять такой нетипичный человек — маг-чернокнижник? Все эти чародеи-колдуны — одного поля ягода с политиками: такая же мразь, если не хуже. Неужели вы до сих пор не сообразили? Всякая магия направлена против интересов простого народа.
— Я как-то не задумывался над этим, — признался Мак.
— Магия — одна из форм власти. И владеет ею лишь горстка людей. Как по-вашему, хорошо ли, если судьбами народов станет заправлять элита из чародеев? Вот вы, хотели бы вы оказаться под властью Фауста?