Миры Роджера Желязны. Том 17

Желязны Роджер Джозеф

Мефистофель и архангел Михаил сидели рядышком на самом верху высокой колонны — на этой крохотной площадке до самого последнего времени обитал Симон Столпник, легендарный самоистязатель. Теперь Симон нашел более эффективный способ терзать свой дух, и отыскал он его в одной из будущих эпох: день и ночь сидит у телевизора и смотрит подряд все телевизионные репортажи с футбольных матчей или их повторы по видику.

Архангел Михаил не был в Чистилище с тех пор, как в здешнем трактире «На полпути» обсуждал с Мефистофелем условия грядущего Турнира. Он с удовлетворением

отметил, что тут ничего не переменилось: все та же нудная зыбкая серость, все так же неуловимы зыбкие краски и все так же неопределенны зыбкие контуры предметов. Зыбкость! Ее сестра — моральная двойственность! А когда долго, слишком долго живешь в сфере моральных абсолютов, так тянет на зыбкость, двойственность… Вот отчего архангел Михаил отдыхал душой в Чистилище.

— Старое доброе Чистилище, оно не меняется! — воскликнул архангел.

— Дорогой мой архангел, — промолвил Мефистофель, — если вы на миг обуздаете свою страсть к парадоксам, вы заметите, что тут очень многое претерпело изменения. Разве вы не заметили бурного строительства?

— Заметил, — ответил архангел, глядя в западном направлении, куда указывал бес. — Однако что тут могут построить прочного? Сегодня построили, завтра рассыплется, потому что строится на зыбком основании, — суть Чистилища остается неизменной. Кстати, что это там возводят?

— Достраивают новый Дворец правосудия, где объявят окончательный приговор по результатам Турнира.

— Чрезвычайно внушительное здание, — произнес архангел Михаил.

— Да, здание немаленькое, — согласился Мефистофель. — Насколько я слышал, приглашена уйма гостей, даже несколько смертных, что уж вовсе непривычно для подобного мероприятия.

— Зато справедливо, — сказал архангел. — В конце концов, ведь это их судьба будет решаться!

— Подумаешь! — фыркнул Мефистофель. — Испокон веку духи Света и Тьмы решали эти вопросы промеж собой и не спрашивали совета у людишек. Уж так повелось: мы объявляли им новые правила игры, а они покорялись — с охотой или без, это нас не касалось.

— Наука и торжество рационализма изменили подходы, — сказал архангел Михаил. — Это и есть так называемый прогресс. Неплохая штука, если не очень им увлекаться.

— Конечно, вы будете нахваливать прогресс, — скривился Мефистофель. — Уж так вы настроены — все одобрять, добрый вы наш дух!

— А вам бы только противоречить! — добродушно огрызнулся архангел.

— Что ж, вы правы. Мы в своих суждениях не вольны. Работа у нас с вами такая — расходиться во мнениях.

— Согласен, согласен. Потому-то нам и приходится привлекать непредвзятого судью со стороны.

— А кстати, где Ананке?

— Никто не видел ее в последнее время, и трудно сказать, в каком именно виде она появится. Необходимость чаще всего принимает совершенно непредсказуемые обличья. И на нее не попеняешь — у нее всегда наготове ответ: «Это необходимо». И все, никаких объяснений!

— А кто бы это мог быть? — спросил Мефистофель. Архангел Михаил долго напрягал зрение, пока не углядел человеческую фигурку — на фоне беспредельности

она казалась букашкой, увиденной с верхушки небоскреба. Но зрение у архангелов отличное, потому что Михаил воскликнул:

— Да это же Мак Дубинка!

— Не может быть! — пробормотал Мефистофель, в свою очередь предельно напрягая зрение. — Это парень, с которым я работал в течение Турнира.

— Мак, точно Мак! — сказал архангел. — А не могло ли случиться так, что вы, дорогой мой демон, обознались в Кракове? Не кажется ли вам, что в Турнире принял участие отнюдь не Фауст?

Мефистофель еще раз вгляделся в бредущего к ним человека, и его губы сжались в узкую полоску. Прожигая собеседника двумя угольками глаз, он медленно произнес:

— В этом, определенно, сказалась рука доброго провидения!

— Вы преувеличиваете мои заслуги, милейший… — сказал архангел, упрямо не отводя глаза.

— Вы правы, это действительно тот самый человек, который участвовал в Турнире. Вы уверены, что это не Фауст?

— Увы, не Фауст. Этого типа зовут Мак, он заурядный разбойник с большой дороги. Боюсь, вы ошиблись при выборе человека, чьи поступки должны предрешить судьбу человечества на ближайшие десять веков!

— А вы ошиблись в своей оценке умственных способностей бесов, если надеетесь, что вся эта проделка сойдет вам с рук!

Архангел усмехнулся, но смолчал.

— С этим мы позже разберемся. А пока что мне надо наведаться в банкетный зал — на этот раз силы Тьмы ответственны за прохладительные напитки на пиршестве, которое увенчает Турнир. — Мефистофель еще раз пронзил взглядом Чистилище. — Хотел бы я знать, куда этот субъект путь держит?

— Прочитайте дорожный знак. Он выбрал путь в Рай.

— Странно, я и не знал, что Рай в той стороне.

— Ну, дорога в Рай частенько меняет свое направление, — сказал архангел.

— Это почему же?

— Мы, силы Добра, — с апломбом произнес архангел Михаил, — стараемся не тратить времени на всякие досужие «почему?».

Мефистофель в недоумении передернул плечами. Спрыгнув со столба, оба духа направились во Дворец правосудия.

Глава 3

Прогуливаясь в окрестностях Дворца правосудия, Аззи внезапно столкнулся с самим Микеланджело. Он узнал великого художника по картинкам из учебника по истории искусств, который он штудировал в адском университете им. Сатаны. Микеланджело как раз клал последние мазки гигантской фрески.

— Хорошо смотрится, — одобрил Аззи, двигаясь с места на место за спиной итальянского гения. — Очень сносно.

— Будьте любезны, не загораживайте свет, — попросил Микеланджело. — Не усугубляйте здешние и без того паршивые условия труда.

Аззи покорно отошел в сторону.

— Наверно, это так упоительно — творить искусство! — сказал он.

Микеланджело хмыкнул и вытер потный лоб перепачканной тряпкой для протирки кистей.

— Никакое это не искусство. Просто подновляю свое старое творение.