Миры Роджера Желязны. Том 2
Шрифт:
— Приехал.
— Нечего дурака валять, парень! Ты где это украл?
— Возьмете деньги или нет? — спросил Таннер.
— И не подумаю! — отрезал бармен.
— Тогда катитесь к черту, — бросил Таннер и пошел к двери.
Он услышал за спиной быстрые шаги и резко повернулся. Перед ним стоял человек, только что рассматривавший деньги, рука его была вытянута вперед.
Правой рукой Таннер придерживал куртку, перекинутую через плечо. Теперь он изо всех сил рванул ее
— Тихо, ребята, — процедил он, и они остановились. — Вы, может, и не поверите, если я скажу вам, что в Бостоне мор, но это правда. А может, и поверите… Не знаю. И наверняка вы не поверите, если я скажу, что еду сюда через весь континент от самого Лос-Анджелеса и везу в машине сыворотку Хавкина. Но и это чистая правда. Отнесите мой доллар в бостонский банк, и там вам его обменяют. Теперь дальше… Мне пора двигать, и не вздумайте меня останавливать. Если вы сомневаетесь в моих словах, обратите внимание, на чем я уеду. Вот все, что я хотел вам сказать.
Таннер пятился до самой машины. Когда он завел двигатель и с ревом сорвался с места, на заднем экране появились высыпавшие из бара люди. Таннер засмеялся и посмотрел прямо в лицо мертвой луны.
Эвелин прислушалась. Показалось? Или это не просто бой колокола? Нет, вот опять — стук в дверь. Она подошла к двери и посмотрела сквозь маленькое окошко. Затем отомкнула дверь и широко распахнула ее.
— Фред!..
— Назад! — приказал он. — Быстро! Отойди к окну!
— Что случилось?
— Живее!
Она попятилась, прищурив глаза.
— Родители дома?
— Нет.
Он вошел и закрыл за собой дверь — парень восемнадцати лет с прямыми непослушными волосами. Учащенно дыша, он оглянулся.
— Что случилось, Фред?
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он в свою очередь.
— Я — нормально.
— По-моему, я заразился. Раньше у меня был жар, а теперь знобит. Под мышками натирает, горло болит. Сколько бы я ни пил, все равно не могу напиться. Поэтому не подходи ко мне.
Эвелин поднесла ладони к лицу, глядя на него будто сквозь полупрозрачные ногти.
— После той ночи я… я тоже чувствую себя неважно.
— Да, я скорее всего убил тебя той ночью. Эвелин было семнадцать — рыжеватая девушка, которой больше всего нравился зеленый свет.
— Как… что нам делать?
— Ничего, — ответил Фред. — В больницу идти нельзя — нас уложат и будут наблюдать, как мы умираем.
— Нет! Может, скоро появится сыворотка…
—
Она заплакала.
— Не уходи!
— Я должен. Может, ты всего-навсего простыла. Я надеюсь на это. Прими аспирин и ложись в постель.
Фред взялся за ручку двери.
— Не уходи, — повторила она.
— Я должен идти.
— В больницу?
— Ты смеешься? Они совершенно бессильны. Я просто ухожу…
— Что ты собираешься делать?
Он старался не смотреть в ее зелено-голубые глаза.
— Знаешь, я не хочу проходить через все мучения. Я видел людей, умирающих от чумы. Я не хочу ждать.
— Нет. Пожалуйста, нет!
— Ты не знаешь, что это такое, — сказал Фред.
— Может, привезут сыворотку. Нужно держаться до последнего.
— Не привезут. За городом творится такое…
— Я думаю, что тоже заразилась. Подойди ко мне. Теперь ничего не имеет значения.
Они сошлись в центре комнаты, и он обхватил ее за плечи.
— Не бойся, — сказала девушка. — Не бойся.
Он долго не отпускал ее, затем Эвелин взяла его за руку и сказала:
— Идем. Не бойся. Родители придут еще не скоро. Она увлекла его в свою спальню.
— Раздень меня, — попросила девушка. Фред повиновался. Они легли в постель. Несколько минут все заглушало его прерывистое дыхание. Затем он выдохнул в изнеможении, и Эвелин почувствовала, как ее наполнила теплая влага. Погладив его по плечам, она сказала:
— Это было здорово.
— Да. — Он приподнялся, чтобы встать, но локоть подвернулся. — О, Господи! Я так ослабел, совсем неожиданно…
Фред перевернулся на бок и сел, спустив ноги с постели. Его начал бить озноб. Накинув парню на плечи одеяло, Эвелин спросила:
— Хочешь пить?
— Да.
— Я принесу.
— Спасибо. — Одним залпом он выпил принесенную воду. Напившись, он почувствовал, как в голове застучали колокольчики. — Я люблю тебя. Прости…
— Не надо. Все было хорошо.
Фред беззвучно заплакал. Она этого даже не заметила, пока он не разрыдался. Лицо его было мокрым от слез.
— Не плачь, пожалуйста, — успокаивала она Фреда, вытирая ему слезы уголком простыни.
— Я не могу. Мы умрем.
— Мне страшно.
— И мне.
— И на что это будет похоже?
— Не знаю. Не думай об этом.
— Не могу.
— Мне надо лечь. Извини. У тебя еще есть одеяла?
— Сейчас принесу.
— …И еще стакан воды, пожалуйста.
— Хорошо.
Вернувшись, Эвелин накрыла его еще двумя шерстяными одеялами.