Миры Роджера Желязны. Том 4
Шрифт:
Непонятно, почему никто не поставил этот вопрос перед Именами. По традиции освящение было феноменом галактического уровня.
Но Имена почему-то с равнодушием относились к тому, что происходило в их святилищах. Обычно Имя-носящие общались друг с другом только по поводу вопросов вселенского значения, в которых участвовали почти все из них.
Будет ли дерзостью, если он обратится с вопросом к кому-нибудь из Тридцати Одного Живущих?
Наверное.
Но если они и в самом деле ничего не знают, им нужно сообщить. А может быть,
Дейлинг размышлял. Очень долго размышлял.
Затем, когда раздался звонок, возвещающий о приливе, он встал и направился туда, где находились средства связи.
Какая несправедливость! Ведь ему хотелось именно этого и, с его точки зрения, в подобном желании не было ничего особенного. Но в момент свершения действия намерение отсутствовало, и он не мог насладиться содеянным.
Света нигде не было. Мертвый город застыл в холодной неподвижности под сияющими яркими звездами.
Он сорвал знак карантина, посмотрел на него, а потом разорвал на мелкие клочки. Бросил обрывки на землю и поспешил дальше.
Он мечтал о том, что войдет в Италбар ночью, дотронется своими израненными руками до дверных ручек, проведет ими по перилам, ворвется во все магазины по очереди и станет плевать на их еду.
Куда они подевались? Умерли, разбежались или лежат в своих постелях, дожидаясь последнего часа? Этот город совсем не был похож на тот Италбар, что предстал перед его глазами, когда он смотрел на него с вершины холма. Тогда Хейдель фон Хаймек прибыл сюда совсем с другими намерениями.
Теперь он сожалел, что принес смерть жителям Италбара не намеренно, а по чистой случайности.
Однако он знал, что в его жизни будут и другие Италбары — целые миры, наполненные городами, похожими на этот.
Проходя мимо угла, где гулял мальчишка с ящерицей, Хейдель остановился, чтобы вырезать себе посох.
Проходя мимо места, где мужчина предложил подвезти его, он сплюнул на землю. Он прожил много лет в одиночестве и считал, что прекрасно разбирается в человеческой природе, гораздо лучше тех, кто всю свою жизнь провел в больших городах. Это знание давало ему право на вынесение приговора — он в этом был неколебимо уверен.
Сжимая в руках свой посох, Хейдель вышел из города и направился в горы. Ветер шевелил его волосы и бороду, а в глазах отражались звезды.
Он улыбался.
Малакар вытянул свои начиненные оружием руки и ноги и подавил зевок.
— Еще кофе?
— Спасибо, командор.
— …Итак, ОЛ собирается предпринять военные действия против нас, а меня они намереваются использовать в качестве повода? Очень хорошо.
— Ну, мне сказали, не совсем так, сэр.
— Суть от этого не меняется.
«Жаль, что я не могу доверять тебе, — решил Малакар, — хотя ты сам считаешь себя достойным доверия. Ты был хорошим заместителем и всегда мне нравился. Но все творческие натуры отличаются ненадежностью. Вы селитесь там, где покупают ваши произведения.
— Он думает об этом сейчас, — сказал Шинд.
— А о чем он еще думает?
— Информация, которой я опасался, не находится на первом плане его сознания. По крайней мере, я ее не вижу.
— Я хочу попросить тебя оказать мне услугу.
— Какую, сэр?
— Это касается сфер, в которые заключены сны, те, что ты делаешь…
— Да?
— Я бы хотел, чтобы ты мне сделал такую.
— Я был бы счастлив, но не взял с собой аппаратуры. Если бы я знал, что вас это заинтересует, я привез бы все необходимое оборудование. Однако…
— В принципе я понимаю, как ты это делаешь. Я думаю, моего лабораторного оборудования хватит на то, чтобы решить эту задачу.
— Здесь нет нужных наркотических препаратов, телепатической связи, сферы…
— …Но ведь я медик, и у меня есть друг-телепат, который может одновременно принимать и передавать мысли-образы. Что же касается сферы, мы ее просто сделаем.
— Ну, тогда я с радостью попытаюсь исполнить вашу просьбу.
— Хорошо. Почему бы нам не начать сегодня вечером? Сейчас, например?
— Не имею ничего против. Я бы уже давно предложил вам свои услуги, если бы только знал, что вам это будет интересно.
— Эта мысль пришла мне в голову совсем недавно, ну, а сейчас к тому же еще и возник подходящий случай.
«Очень подходящий, — подумал он. — А может быть, уже слишком поздно?»
Он пересек джунгли Глича. Прошел недалеко от реки Барт. На лодке проплыл сотни миль, останавливаясь в деревнях и маленьких городках.
Теперь он стал похож на святого отшельника — казался выше и сильнее, а его голос и глаза обладали способностью притягивать внимание толпы. Одежда превратилась в лохмотья, волосы и борода отросли и клочьями торчали в разные стороны, тело покрывали многочисленные царапины, ссадины и грязь. Он проповедовал, и люди его слушали.
Он проклинал их. Говорил, что в их душах поселилось зло, которое движет их поступками. Он говорил о преступлениях, о вине, требующей искупления, и о том, что он подарит им это искупление. Он утверждал: на свете не существует раскаяния, и им осталось только привести свои дела в порядок — ведь через несколько часов они покинут этот мир. Никто не смеялся, когда он произносил эти слова, однако позже, вспоминая его проповеди, многие начинали весело хохотать. Впрочем, кое-кто следовал его совету.