Миры Роджера Желязны. Том 7
Шрифт:
— Это вообще не имеет никакого смысла.
— Да. Потому что ты на этом не остановишься. Ты — мой, охотник, когда бы я ни захотел.
— Почему?
Билли выехал на длинную дугу с деревьями на обочине. Казалось, далеко впереди появилось больше огней.
— Я скажу тебе, и все же это тебя не спасет. Ты изменился и сейчас не такой, каким некогда был. Я вижу в тебе то, чего не было в старые времена. Знаешь, чего ты действительно хочешь?
— Победить
— Нет. Твое величайшее желание — умереть.
— Это не так!
— Ты отказался от мысли, что надо не отставать от мира. Долгое время ты выжидал и жаждал подходящего выхода. Я предоставил тебе подобную возможность. Ты думаешь, что убегаешь от меня. На самом же деле ты рвешься ко мне. Мне только легче, охотник.
— Неправда!
— …И прелестная ирония состоит в том, что ты этого не признаешь.
— Ты побывал в умах слишком большого числа калифорнийцев. Они наполнены дешевой…
— …И от твоего отрицания этого мне намного легче.
— Ты пытаешься одолеть меня ментально. Вот и все.
— Нет нужды.
— Ты блефуешь. Если ты можешь нанести удар сейчас, давай посмотрим, как ты это проделаешь.
— Скоро. Скоро. Продолжай убегать.
Ему пришлось притормозить из-за нескольких поворотов подряд. Он продолжал пристально изучать обе стороны тропы. Кот наверняка близко, раз способен мысленно дотягиваться, но, конечно же, у него преимущество передвижения по прямой, тогда как тропа…
— Точно.
Над головой откололся кусок ночи, упав с вершины высокого валуна, наклоненного к дороге справа. Билли попытался затормозить и одновременно свернуть налево.
Массивная, ягуароподобная фигура с одним мерцающим глазом приземлилась на капот машины. Она была видна лишь один миг, а потом спрыгнула прочь.
Воздушная подушка перекосилась, электромобиль наклонился и уже опрокидывался на бок, прежде чем Билли съехал с тропы. Он боролся с рулем и управлением высотой, зная, что слишком поздно. Последовал сильный толчок, сопровождаемый скрипом и треском, и Билли почувствовал, что его бросает вперед.
Мертвая, мертвая, мертвая… Калейдоскоп… Изменяющаяся модель в неизменяемой структуре… Это была ошибка? Существует боль вместе с силой… Трение времени на гранях… Центральная точка ослабевает, формы вновь где-то в другом месте… Неизменяемая? Но… Выворачивание наружу. Здесь песни «я» вытравляют волю, пока действия лежат мертворожденными на покрывале ночи. Но… Вновь движение… Продержится ли оно за пределами минутной выгоды? К фрагменту… Не к калейдоскопу. Никакой центральной точки. Но вновь… Формирование воли. Воление формы. Структура… Боль… Мертвая, мертвая… И милая. Словно гладкошерстная собачка… Пластмассовая статуя… Звуки органа, первый удар джина по пустому желудку… Мы вновь обосновались, дальше чем когда-либо прежде… Центральная точка. Свет!.. Боль. Красота. Ужас лишенного «я»… Действуй! Да. Центральная точка,
Мы суть ключ.
Билли очнулся от тишины и сырости. Правая половина лба пульсировала. Плечи болели, и он постепенно осознал, под каким неестественным углом лежит. Правая рука была мокрая. Он открыл глаза и увидел, что ночь все еще покоится над этим краем. Вытянул левую руку и включил внутренний свет. Когда он это делал, из рукава сыпались осколки стекла.
Потом он увидел, что ветровое стекло не разбито, а сырость, ощущаемая рукой, вызвана пролившимися остатками кофе. Он прикоснулся пальцами ко лбу и не ощутил на коже никаких повреждений, но уже мог заметить, как распухало ушибленное место.
Машина лежала вдали от дороги на правом боку, помятая передняя часть упиралась в дерево. Поблизости находились другие деревья и кусты, заслоняющие его от дороги. Посмотрев вверх и направо, он не смог обнаружить причины того, почему разбито боковое стекло.
Затем его взгляд упал на подголовник. За головой на обивке было четыре параллельных разреза, как от острых, словно бритва, когтей. Он вновь посмотрел на разбитое боковое окно. Да…
— Кот?
Молчание.
— Чего ты ждешь?
Билли закинул ноги, осторожно уперся ими в заднюю дверцу и поднялся в некое подобие стоячего положения. Тотчас же он почувствовал головокружение и схватился за руль. Когда чары рассеялись, он попробовал открыть дверцу. Та со скрипом и скрежетом поддалась после четвертой попытки. Билли вцепился в раму и подтянулся, внезапно вспомнив, как делал нечто схожее в старом голубом грузовичке-пикапе, возвращаясь домой после субботнего вечера, проведенного в городе, век тому назад.
Оставался след. Даже в темноте он мог его различить. Кот тут был и ушел. Он пощупал сломанные ветки, провел кончиками пальцев по отпечаткам на земле. Прошел по следу, ведущему через поле, метров двадцать. Потом поднялся и повернул назад.
— Что у тебя за мотивы, Кот? Чего ты теперь хочешь?
В ответ только ветер. Билли медленно добрел до полосы дороги и пошел по ней. Он был уверен, что до города ему оставалось всего несколько миль.
Вероятно, прошло минут десять. Никакого движения на дороге не было, но, похоже, он не один. Казалось, какое-то крупное тело движется вдалеке среди деревьев, справа от него, идя с ним нога в ногу.
— Ладно, Кот. Мне бессмысленно теперь уклоняться и уворачиваться. Если ты собираешься нанести удар, наноси. Если нет, наслаждайся прогулкой.
Ответа не было, и Билли побежал трусцой.
Он недалеко ушел, когда к горлу подкатила тошнота. Возможно, реакция на ушиб головы? Надо продолжать движение.
Но пока он бежал, ощущения расширились: появился страх того, что вот-вот на него прыгнет Кот. Он попытался отбросить страх, но тот рос, и тогда он распознал его иррациональные корни.