Миша Ласкин
Шрифт:
В книге было триста страниц. Сроку нам дано две недели. Мы рассудили, что каждый из нас спишет в день десять страниц. Трое спишут тридцать страниц. Значит, переписку можно кончить в десять дней.
Сегодня, скажем, мы распределили часы
Он для спешных дел побежал к отцу на судно. У отца заночевал, а ночью вешняя вода сломала лед, и началась великая распута. Сообщения с городом не стало.
Люди – думать, а мы с Васей делать.
– Давай, – говорим, – сделаем нашему шкиперу сюрприз, спишем книгу без него.
Так работали – недосуг носа утереть. Старая книга была замысловатая, рукописная, но вздумаем о Мише – и на уме станет светло и явится понятие. Эту морскую премудрость втроем бы в две недели не понять, а мы двое списали, срисовали в девять дней.
Верпаховский похвалил работу и сказал:
– Завтра в Морском собрании будут заседать степенные, я покажу вашу работу. И вы туда придите в полдень.
На другой день мы бежали в собрание, а навстречу Миша:
– Ребята, я книгу разорил?
– Миша, ты не разоритель, ты строитель. Пойдем с нами.
В Морском собрании сидят степенные, и перед ними наша новенькая книга. Миша понял, что работа сделана, и так-то весело взглянул на нас.
Степенный Воробьев, старичище с грозной
– Молодцы, ребята! Возьмите и от нас хоть малые подарочки.
Старик берет со стола три костяные узорные коробочки, подает Мише, мне и Васе. В каждой коробочке поблескивает золотой червонец. Миша побледнел и положил коробочку на стол.
– Господин степенный, – сказал Миша, – эта книга – труд моих товарищей. Не дико ли мне будет взять награду за чужой труд?
Этими словами Миша нас как кнутом стегнул. Вася скривил рот, будто проглотил что-то горькое-прегорькое. А я взвопил со слезами:
– Миша! Давно ли мы стали тебе чужие? Миша, отнял ты у нас нашу радость!
Все молчат, глядят на Мишу. Он стоит прям, как изваяние. Но вот из-под опущенных ресниц у него блеснули две слезы и медленно покатились по щекам.
Старчище Воробьев взял Мишину коробочку, положил ему в руку, поцеловал всех нас троих и сказал:
– На дворе ненастье, дождик, а здесь у нас благоуханная весна.
С тех пор прошло много лет. Я давно уехал из родного города. Но недавно получил письмо от Михаила Ласкина. В письме засушенные лепестки шиповника.
Старый друг мне пишет:
"Наш шиповник широко разросся, и, когда цветет, весь берег пахнет розами".