Мишень для Слепого
Шрифт:
– Ну, – сказал Глеб, хлопая генерала по щекам. – Приходи в себя, придурок! Мерзавец!
Генерал заморгал, дернулся. Но руки были прикованы. Взгляд Разумовского стал осмысленным.
– Ты кто? Что тебе надо?
– Потом узнаешь. Придет время, и тебе скажут, кто я.
Глеб выскочил из машины, а генерал Разумовский продолжал судорожно дергаться, пытаясь освободиться, пока не понял тщетность усилий. У него из носа продолжала идти кровь. Из уха по щеке тоже зазмеилась тонкая кровавая дорожка. Он вздыхал, мычал, но Сиверову
Глеб распахнул дверь фургона. Коптев сидел на полу и тоже пытался освободиться. Глеб ткнул его автоматом в бок:
– Ну что, пришел в себя? Как самочувствие – прекрасное? Вижу, что прекрасное. А теперь ты мне быстро скажешь, пока я не прострелил тебе яйца, в каких ящиках фальшивые деньги.
– Не скажу! – выдавил из себя Коптев.
– Ах, не скажешь?
Глеб решил, что церемониться не стоит. Времени у него совсем мало, может быть, минут десять, а может, и того меньше.
Он побежал к машине, вытащил из багажника тридцатилитровую пластиковую канистру, полную бензина, и с ней вернулся к фургону. Канистру он поставил на землю и выволок из кабины Разумовского, который практически не сопротивлялся. Сиверов подтащил его к открытой двери фургона, сбросил помост и к помосту наручниками примкнул генерала.
Затем он выволок Коптева. Тот дернулся и попытался сбить Глеба с ног. Попытка эта могла вызвать лишь смех. Он получил удар ногой, несильный, но Коптеву, оглушенному взрывом, хватило. Сиверов примкнул и его к помосту. Теперь генерал и майор сидели друг против друга, часто мигая, отчего их лица выглядели удивленными. Казалось, соучастники пытаются выяснить в немом диалоге: как все это случилось? что это за деятель в нелепой «ниндзя», обвешанный оружием? чего ему надо?
– Слушай, – сказал наконец-то Разумовский Глебу, – в этой машине много денег. Мы с тобой можем поделиться.
– Ты думаешь;, я этого хочу?
– Денег все хотят.
– Вот тут ты, генерал, ошибаешься. В каких ящиках фальшивые доллары?
И генерал, и майор молчали.
– Ну что ж, друзья, – зловеще сказал Глеб, – как хотите. Тогда вы сгорите вместе с этими деньгами.
Он наклонился к канистре, одним движением отвернул крышку, поднял тяжеленную емкость и стал лить бензин на генерала Разумовского, а затем на майора Коптева.
– Вы оба сгорите, как спички. Где фальшивые деньги? Отвечать!
– Возле двери. – Коптев уже смирился с тем, что игра в молчанку результатов не даст: неизвестный «ниндзя» ни перед чем не остановится.
– На кого ты работаешь? – отплевываясь от бензина, тряся головой с мокрыми, прилипшими колбу волосами, спросил Разумовский. – На Потапчука, что ли?
– Какого еще Потапчука? – изобразил недоумение Глеб.
– На генерала ФСБ Потапчука.
– Не знаю такого, – ответил Глеб, – Я работаю на себя, – и он взялся за цинковые ящики. Столкнул на землю первый. – Этот?
Майор Коптев кивнул. Глеб вытащил второй ящик, третий
Коптев молчал.
– Я у тебя, урод, спрашиваю! Эти ящики?
Майор наклонил голову и уставился на свои скованные руки.
– Я спрашиваю в последний раз, у тебя, Коптев, спрашиваю. Считаю до трех. Если ты не ответишь, то пожалеешь, – Глеб сунул руку в карман, и в его пальцах сверкнула полированным металлом зажигалка. Сиверов сбросил крышечку. – Это зажигалка «Zippo», – произнесен тоном рекламного агента, – не гаснет даже на ветру.
Глеб щелкнул зажигалкой. Оранжевый язычок пламени затрепетал в его руке.
– Я говорю – раз… – повисло тяжелое молчание. – Два…
– Эти, эти ящики! – простонал Коптев.
– Ну и славненько, не станем делать цыпленка гриль, – Глеб сунул зажигалку в карман и принялся срывать крышки с ящиков и ссыпать пачки долларов на землю в большую кучу. – Так точно эти? – спросил он у Коптева.
Коптев и Разумовский смотрели на все происходящее расширившимися безумными глазами. У обоих было ощущение, что они смотрят один и тот же кошмарный сон. У Разумовского оставалась слабая надежда, что кортеж попытается связаться с фургоном и, если связь не состоится, джип и «рафик» развернутся и поедут на поиски фургона. Но рация молчала.
Глеб высыпал все деньги на блеклую осеннюю траву шагах в семи от фургона. Взял открытую канистру и стал обильно поливать доллары бензином.
– Я думаю, генерал, вы разговоритесь. Как миленькие выложите вместе с Коптевым обо всем, что успели натворить.
– Слушай, отпусти! – обреченно проговорил генерал.
– Отпустить тебя? – спросил, наклоняясь Глеб. – Да лучше я тебя сожгу. И тебя сожгу, ублюдок, – обратился Глеб к Коптеву, – так же, как ты спалил своих людей на асфальтобетонном заводе. На зажигалку, генерал, держи!
Можешь щелкнуть и сжечь себя, хочешь? Что, не хочешь?
Глеб видел, как мертвенная бледность покрыла лицо генерала, как затряслись щеки, задрожали губы.
– Ах, не хочешь! Может, ты, майор, посмелее и зажжешь себя? А вот по этой дорожке, – Глеб взял канистру, в которой плескалось еще литров пять бензина, – огонь от тебя и от него побежит к деньгам. И они сгорят. А эти – настоящие – останутся целыми, – Глеб закрыл дверь фургона, – и эти деньги попадут в банк.
А фальшивых не будет вовсе. Ну, кто из вас посмелее?
Коптев посмотрел на генерала. Генерал – на Глеба.
– Можешь ответить на один вопрос?
– Смотря на какой, – хмыкнул Глеб.
– Ты кто? Ты Слепой?
– Я слепой? – засмеялся Глеб. – Да я, по-моему, зрячий. С чего это ты взял, генерал, что я слепой?
– Ты Слепой? – заведенно повторил Разумовский.
– Ну, знаешь ли, генерал, по-моему, слепые ходят в темных очках и с палочкой, с собакой-поводырем. Нет, генерал, я зрячий.
– Ясно, – едва слышно прошептал Разумовский.