Мишень
Шрифт:
— Не имею, — коротко наклонив голову, подтвердил Олег. — А могу ли я полюбопытствовать, почему генерал Дженкинс и ваши люди проводили совместную операцию в Вундерланде? То бишь именно силовую акцию на нейтральной территории?
Лишний клин между добрыми союзничками он вколотил без всякого азарта. Он и сам чувствовал, что рисуется — с этакой опасной вкрадчивостью бретера. Нарывается напоказ — такой же дешевый комедиант, как и все остальные… Больше всего на свете хотелось шарахнуть кулаком по столу, громко послать эту веселую компанию на все буквы алфавита и свалить отсюда куда глаза глядят, но Олег четко понимал: не выпустят. Впрочем, тревоги не было: собственно, за этим сюда и шел — посмотреть, что получится из столкновения
— У нас еще будет случай обсудить это приватно — если, конечно, данный вопрос будет вас по-прежнему интересовать. Пока же имею вам заявить, что ни в коей мере не поддерживаю идею многоуважаемого полковника Леваллуа об отстранении вас от Выбора, напротив, вы представляетесь мне кандидатом, действительно способным довести дело до конца.
Олег наконец понял, что раздражает его в этом деятеле: «ревизор» двигается, улыбается, хмурится, разговаривает — но при этом эмоциональный фон вообще не чувствуется, словно и не человек перед тобой, а искусная имитация, кукла заводная…
— Кстати, ваш эмиссар, что выходил на контакты со мной — почему вы не прислали его? К нему я, по крайней мере, привык.
— Вам не стоит о нем тревожиться, — сухо сообщил очкастый «ревизор». — Мы считаем, что на последнем… контакте он допустил серьезнейшую ошибку, сделав вам предложение определенного рода. Кстати, вы его, если не ошибаюсь, приняли — хотя и не вполне традиционным образом. Не находите ли вы, господин Панин, что кое-чем нам обязаны?
— Не нахожу, — отрезал Олег. — Кстати, кто это — «мы»?
Ответ на вопрос он, впрочем, уже знал — по крайней мере, догадывался. Как догадывался и о том, что если «послушать» ревизора, то не «услышишь» ничего, кроме ватной, глухой тишины. Вот вы, стало быть, какие, Торговцы-на-джипах…
Как и следовало ожидать, от прямого ответа собеседник уклонился:
— Мы — ну, скажем так, представители определенной Силы, заинтересованной в вашем Выборе. Ваши первоначальные наниматели сделали серьезную ошибку, доверив нам лишь технические функции — окажись мы изначально равноправными участниками Договора, все было бы куда проще.
— Не вы одни, — буркнул Дженкинс. — Иначе зачем бы мне полтора года торчать в вонючей дыре, которую по недоразумению назвали гарнизоном?
Олег только тут осознал, что внимание всех присутствующих переключилось на них с «ревизором» — и почувствовал себя как на сцене, перед полным залом. А рольку-то я ни в зуб толкнуть, усмехнулся он про себя. Ну и леший с ним, значит, будем импровизировать…
— Что ж, — он демонстративно потянулся. — В таком случае, полагаю, вы не против предоставить нам следовать… навстречу моему Выбору?
— Не так быстро, Олег Николаевич. Во-первых, следовать к месту назначения вам лучше с нашим сопровождением, чтобы избежать нежелательных эксцессов, — «ревизор» покосился на мрачно нахохлившегося Леваллуа. — Наши уважаемые партнеры, как видите, склонны к опрометчивым тактическим решениям…
Под конвоем, стало быть, перевел для себя Олег. Что те, что эти — хрен редьки как-то ни фига не слаще…
— А во-вторых?
— А во-вторых, Олег Николаевич, чтобы облегчить вам выбор, мы сделаем вам определенный подарок — о, не сейчас, ближе к цели нашего путешествия. Вы хотите спросить, какой именно? Извольте: когда вы там, в Вундерланде, высказали некое пожелание, вы вступили в контакт с нами, причем вступили осознанно. Признаться, меня немало удивил ваш тогдашний выбор, да и каких бы то ни было выгод наша сторона от этого не получила — но мы все же дали вам представление о наших возможностях. Положа руку на сердце, ведь наша помощь оказалась вам весьма кстати во время боя с командос наших дорогих партнеров? Я, кстати, рассчитываю в самом ближайшем будущем
…А вот с «подарочком» — определенно засада. Он ярко, до мелочей, припомнил те минуты перед сшибкой с бронеходчиками: чувство полной уверенности в своей правоте, и никаких тебе сомнений, никакого мандража, никаких моральных проблем. Словно сам превращаешься в маленький бронированный механизм, решаешь и действуешь на удивление спокойно и просто… Страшная штука, ежели разобраться. Подсесть на такое — раз плюнуть.
— И с чего вдруг такой альтруизм?
— Я бы скорее назвал это совпадением интересов… А сейчас, господа, — чуть повысил голос «ревизор», — прошу нас простить, но нам с партнерами надо приватно обсудить некоторые моменты, дабы избегнуть повторения инцидентов, подобных сегодняшнему. Мы были бы вам очень признательны, если бы вы согласились подождать в номерах.
— Зачем же? — Олег выдал самую широкую улыбку. — У вас какие-то секреты от нас? А я-то думал, что все мы здесь добрые друзья…
— Безусловно, господин Панин, — «ревизор» улыбнулся так же широко и без капли чувства, блеснув золотой фиксой — Олег только сейчас ее заметил. — Но, уверяю вас, это в ваших же интересах, никакого желания кого бы то ни было обидеть у меня и в мыслях нет… — он продолжал плести еще что-то, но глаза его вдруг оказались пугающе близко, заслонили весь мир, обожгли Волной, совершенно не человеческой — из-за стекол круглых очков глянул на Олега непонятный мир, сотканный из абстрактных представлений, великих целей, обрывков чужих желаний и стыдных тайн, и подмигнул ему оттуда «страж», снесший себе полчерепа в аппаратной ПВ-портала, и сказал «Мы с тобой одной крови — ведь Договор уже стал твоей плотью и кровью, не так ли?»…
Внутренний голос, надрываясь в панике, вопил что-то нечленораздельное, но Олег его не слышал. А потом стало темно, тихо и спокойно.
Глава 5
Как сладок сон…
Снег блестел под солнцем почти нестерпимо, кривые, узловатые сосны на заснеженных скалистых террасах серебрились инеем, холодное зимнее солнце слепило глаза. Олег откуда-то знал, что это Вундерланд, что Святилище, где он потерял Кэт — а возможно, и себя, — где-то неподалеку, где-то за спиной и внизу. Но обернуться не получалось. Можно было просто смотреть на открывшуюся панораму с высоты птичьего полета. Умом он понимал, что зимой, да еще на такой высоте он должен замерзнуть в сосульку минут за пять, но холода отчего-то не чувствовал. Это потому, что я сплю, догадался он. Или… если это не сон, то что-то очень к нему близкое.
Мысли текли, чистые и холодные, как незамерзающий горный ручей. Почему я здесь? — неверный вопрос. Верный вопрос — зачем? Отыскать себя там же, где потерял? А здесь ли ты потерял себя, Панин Олег, или просто ищешь тут, потому что тут светлее? Нет, эти вопросы тоже неправильны.
Мне важно понять, верно ли я поступил, когда смотрел на этот же пейзаж с верхней площадки донжона и держал на руках умирающую Кэт, подумал он. Очкастый паскудник-«ревизор» прав в одном: тогда я вступил в контакт с ними, с Торговцами-на-джипах, вполне осознанно. И осознанно пожелал, зная, что за это придется заплатить… чем? Еще одной частью себя? Независимым видением мира? Свободой в этом треклятом Выборе?.. Если бы у меня была возможность переиграть этот эпизод, поступил бы я иначе?