Мисо-суп
Шрифт:
Чтобы сделать свой голос неузнаваемым, я засунул в рот вату и зажал между зубов карандаш, а потом записал кассету на старом папином магнитофоне. В общей сложности я записывал кассету часов двадцать, наверное. Это было по-настоящему здорово, я ни секунды не скучал. Но парни из ФБР проанализировали голосовой отпечаток, и эта кассета стала неопровержимым доказательством моей вины. И потом я еще очень долго жалел, что записал ее и отправил на радио. Однако лет через десять после этого я вдруг вспомнил, какое удовольствие испытал, записывая эту кассету: мне казалось, будто я наконец достиг гармонии с окружающим меня миром…
Это
Я доел лапшу, и почти сразу же меня потянуло в сон. Я потер глаза кулаками, и Фрэнк, заметив это, указал мне на матрас:
— Кенжи, ты можешь и здесь поспать. Просто на втором этаже кровати, я думал, тебе будет удобней, но, похоже, в таком состоянии тебе на второй этаж не залезть…
Я как был, прямо в пальто, повалился на матрас. Свет от лампы, лежащей на полу, слепил меня, но так как Фрэнк до сих пор еще не доел свою лапшу, то я просто прикрыл глаза рукой и попытался заснуть. Фрэнк, судя по всему, заметил мой жест и выключил свет. Матрас был холодный и сырой. «Интересно, Фрэнк все время в таких местах ночует?» — подумал я.
Я несколько раз проваливался в сон, но то и дело просыпался от холода. Мне никак не удавалось заснуть по-настоящему. Съев лапшу, я немного было согрелся, но теперь уже снова замерз и, лежа на холодном матрасе, дрожал всем телом. Фрэнк долго шуршал чем-то по углам, а потом подошел и накрыл меня каким-то старым одеялом. Когда я повернулся под этим одеялом, раздалось шуршание, как от мнущейся бумаги. «Может, это и есть бумага?» — подумал я. В темноте было слышно, как Фрэнк ест свою лапшу. Уже засыпая, я подумал, что Фрэнк стопудово меня убьет, и мне снова стало страшно. Я с трудом успокоил себя, что вряд ли он станет меня убивать, пока не послушает Дзёяно-канэ. За секунду до того, как я заснул, на улице пронзительно вскрикнула птица.
То, чем накрыл меня Фрэнк, действительно оказалось бумагой — это были кое-как сложенные листы старых газет.
— Мы сюда больше не вернемся, так что проверь, не забыл ли ты чего, — услышал я голос Фрэнка.
Я обернулся и, к своему удивлению, увидел, что Фрэнк переодевается в токсидо [35] .
— Здесь нет зеркала, поэтому я ждал, пока ты проснешься, чтобы ты поправил мне галстук, — сказал Фрэнк, натягивая на себя атласную рубашку с оборками по краю воротника. Он уже был одет в брюки с лампасами. Пиджак и галстук-бабочка лежали поверх картонных коробок в углу.
35
Разновидность мужского костюма. Надевается в особо торжественных случаях.
— Очень нарядно! — сказал я.
— Спасибо. — Фрэнк довольно усмехнулся, застегивая пуговицы на рубашке.
Я смотрел, как Фрэнк облачается в токсидо. Он стоял на засыпанном стеклом полу, посреди
— Ты эту одежду с собой привез, что ли? — спросил я.
— Ну да, — ответил он, — очень полезная вещь. Во время праздников это самая незаметная одежда.
Мы вышли из нашего убежища около четырех часов дня. Я понятия не имел, сколько людей обычно собирается на мосту Катидоки-баси, но было бы очень обидно прийти слишком поздно, когда все хорошие места будут уже заняты.
Когда мы вылезали через дыру в стене, я спросил у Фрэнка, все ли время он ночевал здесь, пока был в Японии. Он сказал, что вначале остановился в отеле, но там, на его вкус, было слишком шумно.
Мы шли по узкой улочке. Вчера, когда мы пробирались по этим переулкам, было уже темно, и я не заметил стоявшие тут и там запретительные знаки. Это была закрытая территория. На одном доме висела табличка с надписью: «Склад ядовитых химикатов». Пока я тупо разглядывал эту табличку, Фрэнк сказал:
— Здесь хранили полихлорбифенилы. В этом районе раньше было очень много бухгалтерских и налоговых контор, которые использовали копировальную бумагу не с угольным, а с ПХБ-покрытием. Поэтому здесь открылась фабрика по производству такой бумаги. А потом выяснилось, что полихлорбифенил очень ядовитый и опасен для здоровья, и фабрику, разумеется, быстренько прикрыли, а эту зону объявили запретной. Только вот диоксин — это как раз то ядовитое вещество, которое содержится в ПХБ, — выделяется на самом деле при сгорании. Но полицейские, по-видимому, этого не знают и поэтому обходят здешние места стороной. Так что это отличное убежище.
— А ты-то откуда все это знаешь? — спросил я.
— Бомж один рассказал, — ответил Фрэнк. — Он на «бритиш инглиш» разговаривал.
Хотя мне очень хотелось спросить, тот ли это бомж, обгорелое тело которого нашли потом в общественном туалете, я все-таки сдержался.
На шее у Фрэнка был повязан ярко-красный шарф, в руке он держал что-то вроде вещмешка — невразумительного вида сумку со своими пожитками. Мы с ним уже дошли до станции «Йойоги», но, похоже, никто не обращал на его броский костюм абсолютно никакого внимания. Мы вполне могли сойти за двух приятелей, собравшихся на новогоднюю вечеринку.
— Перед Новым годом в Японии принято есть собу [36] , — сказал я и предложил Фрэнку зайти в ресторанчик у станции и поесть японской лапши, потому что у меня уже голова кружилась от голода.
Я заказал себе собу с селедкой, а Фрэнк остановил свой выбор на зару-соба [37] . За столиками сидели несколько молодых людей, по виду студентов, но никто из них не обратил на нас внимания. Ни на улице, ни в японском ресторанчике мы не вызвали ни у кого никакого подозрения.
36
Гречишная лапша.
37
«Обезьянья соба», холодная гречишная лапша.