Мисс Кэрью

Эдвардс Амелия

Слова, которые я собирался произнести, замерли у меня на устах, и странный ужас, — я бы сказал, смертельный ужас, — охватил меня. К этому времени мое зрение привыкло к полумраку кареты, и я мог видеть достаточно отчетливо. Я повернулся к своему соседу напротив. Он тоже смотрел на меня с той же поразительной бледностью на лице и тем же холодным блеском в глазах. Я провел ладонью по лбу. Я повернулся к пассажиру, сидевшему рядом со мной, и увидел — о Небеса! Как мне описать то, что я увидел? Я увидел, что он не был живым человеком, что никто из них не был живым человеком, в отличие

от меня! Бледный фосфоресцирующий свет, — свет разложения, — играл на их ужасных лицах; на их волосах, влажных от могильной росы; на их одежде, испачканной землей и разваливающейся на куски; на их руках, похожих на руки давно похороненных трупов. Только их глаза, их ужасные глаза, были живыми; и эти глаза с угрозой были обращены на меня!

Вопль ужаса, дикий, невнятный крик о помощи и пощаде сорвался с моих губ, когда я бросился к дверце и тщетно попытался ее открыть.

И в это единственное мгновение, короткое и яркое, словно пейзаж, увиденный при вспышке летней молнии, я увидел луну, сияющую сквозь разрыв в темных облаках, ужасный указатель, — подобный устремленному в небо предупреждающему пальцу на обочине дороги, — сломанную ограду, срывающихся лошадей, черную пропасть внизу. Затем карету качнуло, словно корабль на волне. Раздался грохот… ощущение непереносимой боли… и темнота.

Казалось, прошли годы, когда однажды утром я пробудился от глубокого сна и обнаружил мою жена возле своей постели; опуская сцену, которая за этим последовала, я кратко расскажу вам то, что она поведала мне со слезами благодарности. Я сорвался в пропасть недалеко от места пересечения старой и новой дорог, и был спасен от верной смерти только тем, что упал в глубокий сугроб у подножия скалы. В этом сугробе меня обнаружили на рассвете двое пастухов, которые отнесли меня в ближайшее укрытие и привели ко мне хирурга. Он нашел меня в состоянии бреда, со сломанной рукой и сложным переломом черепа. В письмах в моем бумажнике были указаны мое имя и адрес; мою жену позвали ухаживать за мной, и благодаря молодости и крепкому телосложению, я, наконец, пришел в себя и начал поправляться. Едва ли мне нужно говорить, что место моего падения было именно тем, где девять лет назад произошел ужасный несчастный случай с почтовой каретой.

Я никогда не рассказывал своей жене о том ужасе, о котором только что рассказал вам. Я рассказал об этом хирургу, который меня лечил, но он отнесся ко всему приключению как к обычному бреду, порожденному в моем мозгу лихорадкой. Мы обсуждали этот вопрос снова и снова, пока не обнаружили, что больше не можем обсуждать его спокойно, и тогда мы прекратили наши споры. Вы можете думать что угодно, но я уверен, — двадцать лет назад я был четвертым пассажиром в карете-призраке.

ГЛАВА V

ОТПЛЫТИЕ С ОСТРОВА

Наконец мы добрались до конца пачки макулатуры.

Подобно ученому переводчику «Тысячи и одной ночи», я приводил рассказы в их последовательности, не записывая, кем они были прочитаны или в каком месте прерваны. Достаточно того, что они развлекали

нашу маленькую компанию большую часть двух дней, и что мы только что закончили чтение, когда сэр Джеффри Бьюкенен пришел объявить, что яхта снова в порядке.

Мы сидели в скудной тени небольшой группы деревьев, и мисс Кэрью была последней читательницей. Она отложила страницу в сторону и с сожалением огляделась.

— Подобно шильонскому узнику, — сказала она, — я почти готова со вздохом обрести свободу. Это странное, заброшенное маленькое местечко, но оно мне приглянулось.

— Если оно вам приглянулось, мисс Кэрью, — сказал наш друг священник, — почему бы вам его не купить? Вы — одна из избалованных любимиц фортуны и рождены для того, чтобы иметь все, что захотите, включая луну и звезды.

Мисс Кэрью улыбнулась, словно эта идея была для нее не новой.

— Не думаю, что оно продается, — ответила она.

— Я тоже, но можете быть уверены, что владелец, кем бы он ни был, будет только рад избавиться от него.

— Вы так думаете? Это неплохая идея. Что вы на это скажете, сэр Джеффри? Разве не было бы здорово владеть настоящим островом и обустроить его в стиле Робинзона Крузо, с козами, отшельничеством и человеком-пятницей?

— Я думаю, это было бы восхитительно, — засмеялся сэр Джеффри, — особенно для человека по имени Пятница.

— Клянусь Юпитером! — воскликнул Брюер. — Я подам заявление на эту вакансию.

— Ваши хлопоты окажутся бесполезными, — сказала мисс Кэрью. — Вы совершенно не подходите на эту роль по причине вашего характера.

— Надеюсь, мне будет позволено заметить словами поэта, что мой барк находится в море, — сказал сэр Джеффри.

— Не могли бы мы еще раз осмотреть остров, прежде чем отправимся в путь? — предложила мисс Кэрью.

Сэр Джеффри взглянул на часы.

— Уже семь часов, — сказал он, — и почти нет ветра. Мы проведем в пути четыре часа.

— Но есть великолепная луна, а мне доставляет наслаждение прогулка по спокойному морю в лунном свете.

— Конечно, мы обойдем вокруг, если вам этого хочется, — ответил Бьюкенен, подавая ей руку. — Разве мы не созданы для того, чтобы повиноваться вам?

Они пошли впереди, а мы последовали за ними.

Я уже говорил, что остров заканчивался к северу скалистым мысом, нависающим над морем. Именно к туда мисс Кэрью и сэр Джеффри теперь и направлялись. Остальные вскоре повернули назад, оставив двух пионеров одних подниматься на вершину, в то время как я, неторопливым шагом, поднялся туда несколько мгновений спустя.

— Это напоминает мне о чудесном острове, о котором мы читали вчера, — сказала мисс Кэрью, с улыбкой оглядываясь вокруг. — Вот корабль, а вон там таинственный город золотых куполов.

— Золотые купола, — сказал я, смеясь, — выглядят немного потрепанными.

— Верно, и не хватает идола с рубиновыми глазами.

— О чем, черт возьми, вы говорите? — вмешался сэр Джеффри.

— О чудесной истории под названием «Открытие островов сокровищ», — ответила мисс Кэрью. — Я расскажу вам ее, когда мы будем на борту, если вы не будете слишком заняты, чтобы выслушать меня.