Мисс Микс
Шрифт:
— Так вы испытали это, Нина? — сказала я спокойно.
— О, да, милая. Вот, например, Буттон наш паж, вы знаете, я очень любила его, но папа прогнал его. Затем грум Дик, — но он смеялся надо мною, и я так была несчастлива! — говоря это, она приняла, совсем по-французски, трагическую позу. — Завтра утром будут здесь гости, — прибавила она, болтая наивно
Эти слова как удар поразили меня! Но я спокойно приподнялась со стула и, погладив слегка ребенка, вышла из комнаты.
Следующая неделя в Блундербор-Гаузе прошла вся в удовольствиях и увлечениях. Где была решетка, там эту часть замка заложили камнями, и полуночные крики меня более не беспокоили. Но я сильнее созвала свое унизительное положение. Я должна была прислуживать леди Бланш при её туалете, помогать ей украшать себя. Зачем? Чтобы пленять его? О, нет, нет! но к чему эта дрожь, эта слабость? Неужели он в самом деле ее любит? Я видела, как он щипал ее, как бил дерзок с нею. Но я вспомнила, что он швырял и в меня подсвечником, и мое сумасбродное сердце успокоилось.
Мы пировали ночью, как вдруг неожиданное послание вынудило м-ра Рожестера покинуть своих гостей. — Веселитесь, дураки, — прибавил он вполголоса, проходя мимо меня. — Дверь за ним затворилась, и он уехал.
Прошло полчаса. Во время танцев раздался пронзительный крик, и среди расступившейся толпы падавших в обморок женщин и испуганных мужчин, вошла в комнату страшная мужская фигура. Сразу в нем можно было признать разбойника, сильно вооруженного: он держал в каждой руке по пистолету.
— Чтобы ни один человек не выходил из этой комнаты! — сказал он громовым голосом. — Дом окружен, вы не можете спастись. Первый, который переступит вон тот порог, будет убит как собака. Господа, прошу вас идите друг за другом в линию и подавайте мне ваши кошельки и часы.
Находя ослушание бесполезным, все хотя весьма неохотно, но подчинились ему.
— Теперь, сударыни, прошу вас
Это приказание еще менее охотно исполнили. Бланш, подавая разбойнику браслет, старалась спрятать под лифом бриллиантовое ожерелье, подарок м-ра Рожестера. Но с дьявольским хохотом силач вырвал его у неё и, сильно дернув молодую девушку за ухо, оттолкнул ее в сторону. Настала моя очередь. С трепещущим сердцем я пробиралась к разбойнику и упала к его ногам. — Сэр, я бедная гувернантка, пощадите меня.
— Ого! гувернантка! Дайте мне ваше жалованье за последний месяц. Отдайте мне то, что вы украли у вашего господина, — и он чертовски засмеялся.
Я спокойно взглянула на него и сказала тихо: — Я ничего не украла у вас, м-р Рожестер!
— А, узнали! Тс! слушайте, барышня, — он сердито шепнул мне: — скажите еще одно слово, чтобы помешать моим планам — и вы умрете; помогите мне, и…
И он исчез.
Через несколько минут все общество, за исключением меня, заперли в погреб. В следующий момент приблизили факелы к богатым драпировкам, и весь дом запылал. Я почувствовала, как сильная рука схватила меня, кто-то тащил меня на пригорок, откуда можно было смотреть на пожар замка. Это был м-р Рожестер. — Гори! — сказал он, — грозя кулаком на горевший замок. Затем, упав на колени передо мною, торопливо произнес:
— Мери-Джен, я люблю вас; то, что служило помехой нашему соединению, уже исчезло, или скоро исчезнет. В том замке были заключены мои три сумасшедшие жены. Одна из них, как вам известно, пыталась убить меня… Ха! вот мое мщение. Но будете ли вы моею?
Я без слов бросилась к нему на шею.
…
«Вестник Европы», № 11, 1882