Мисс Неугомонность

Чередий Галина Валентиновна

Божечки, сделай так, чтобы это был сон! Чтобы я прям сию секунду ущипнула себя, открыла глаза и увидела снова его нормальное ежедневное «всех на хрен убью, если ко мне полезете» выражение лица.

Ай!

Ущипнула.

Больно. И обидно.

Потому что картинка не изменилась. Мало того, воркующих стало в два раза больше – к Кевину присоединился Рик.

И мы с Алееной – две ошарашенные и ситуацией, и видом наших… то есть этих двух мужиков девиц.

Да неправильно все! Не так должно быть!

Это

мы должны «гулить» и «ворковать», а они стоять в сторонке, нервно куря или заламывая руки.

Ну ладно Алеена, у нее опыта маловато, а точнее – ноль целых ноль десятых. Но я-то! Я ж боец детячьего фронта! У меня на руках близнецы выросли! Это вам не фунт чего бы то ни было! Это десятки и сотни фунтов использованных памперсов! Использованных от души двумя прекрасно кушающими и, соответственно, освобождающими место для следующей еды мужиками! Ну и что, что маленькими, во всем семействе Дюпре вся маломерность досталась нам с мамой. И даже маленькие близнецы были ого-го какими мужиками.

– А ну отдай ребенка!

Да, я, наконец, смогла протолкнуть в грудь немного воздуха и подошла к неадекватным парням. Сейчас еще от умиления уронят малышку.

Даже не глядя на меня, Саваж очень нежно прикоснулся губами к лобику Розалинды.

Кхм, а это нормально – ревновать взрослого мужика к новорожденному?

– Аккуратнее. Под головку держи. Не прижимай так сильно. Куда ты ее на правую руку, ей удобнее на левой!

Да ладно?

– Мари! Ты вообще умеешь обращаться с младенцами?

Я сейчас кого-то пну свободной нижней конечностью.

– Привет, сладкая! Я твоя тетя Мари! Ну-ну, не надо хныкать, золотко. Сейчас мама Али тебя возьмет на ручки и вы поедете домой, а там мягкая кроватка, вкусное молочко и нежная колыбельная, которую тебе будет петь мамочка.

– Мари, – просипела испуганная Алеена рядом, – я же не знаю ни одной колыбельной.

– Поэтому хорошо, что кроме мамочки Алеены есть такая замечательная тетушка Мари, которая знает херо… много-много-много разных колыбельных, да, моя сладкая? Тетушка Мари все-все умеет: и пеленать, и купать, и кормить, и даже – сейчас все упадут в обморок – менять подгузники. Ну-ну, моя рыбонька, все хорошо, не надо хныкать, сейчас тетуш…

– Сейчас дядюшка Кевин исправит все, что успели испортить эти неумехи, моя кисюня. – Я, ей-богу, не поняла, как он это сделал, но малышка вновь оказалась у него на руках.

Но!

Знаете, что самое… неприемлемое в этой ситуации?

Нет?

А я вам скажу!

Рози, захныкавшая было на моих руках, в его объятиях снова моментально УСПОКОИЛАСЬ!

А вот я на ее месте продолжала бы хныкать! И ерзать! И елозить! И прижиматься потеснее. И обнюхивать тоже. Возможно, даже облизывать.

Так. Стопэ, дура озабоченная!

Ты сейчас нафантазируешь. Может, все не так на самом деле происходит, как ты

тут…

– Сейчас дядя Кевин уложит тебя в специальную автомобильную колыбельку, которую он для тебя купил и уже установил в СВОЕЙ машине, и мы все вместе поедем домой. А за рулем тоже будет дядя Кевин. Потому что он аккуратный и спокойный, в отличие от твоих дурных молодых родителей и ше… шебутной тетушки, которая, надеюсь, приехала сюда на своей модной жо… повозке, просто повозке, механической такой, в которую мы переложим все пакеты с подарками для тебя.

Саваж все ворковал и ворковал, так, что даже медсестры умилялись и поздравляли «папочку», с недоумением и даже долей презрения посматривая на Алеену, которая по документам числилась мамочкой, но вид имела невозмутимо-отстраненный, а на самом деле – я-то это точно знаю – испугана была до икоты.

Пыхтя и сопя от негодования, я шваркнула крышкой багажника, в который офигевший от количества сумок Рик свалил покупки.

– Фигасе, Саваж, ты разошелся. Куда столько? – недоумевал мистер Герреро, третий раз подходя к моей машине.

– Потому что это все то, что надо на первое время младенцу. А вы об этом, я так понимаю, подумать не успели, да?

– Братец, зачем ты купил люльку и кресло сразу?

– Во-первых, потому что люлька нужна только до семи месяцев, максимум до восьми, а потом понадобится уже кресло. А эти продавались в паре и по акции. Так что сплошная экономия.

– Допустим, а зачем этих… подгузников одинаковых столько сразу?

– Рик, потому что они не одинаковые. Они все от разных производителей. А какие подойдут лучше всего нашей красавице, это только она решит. Если будет плакать, значит, ей не подходит, понял, дурень?

– Братец, я хер… ой, пардон, я балдею. Откуда ты все это знаешь?

– Братец, я читать умею. И готовился к прибавлению в семействе, а не отвлекался на… непотребства всякие. Да, мое сокровище? Но ты не переживай, солнышко, дядя Кевин всегда рядом. – И, еще раз нежно поцеловав тихо сопящую кроху в лобик, уложил ее в автомобильную люльку и пристегнул ремни безопасности.

Пипец, господа! Выносите меня вместе с моим коротнувшим мозгом и почему-то перевозбудившимся от вида мужика с младенцем на руках либидо.

Парни встретили нас гомонящей толпой, к которой присоединились и члены съемочной группы.

– Ура мисс Герреро! – завопил Рауль, и десяток глоток вторили ему.

– Вы ополоумели, что ли? – рявкнул на них Саваж, вылезая из своего пикапа. – Ребенок уснул в дороге, а вы ее сейчас разбудите!

– Кевин, братишка, кто у нас папочка? – ухмыльнулся Ноа и подмигнул все еще растерянной, но уже взявшей себя в руки Алеене. – Мы точно приветствуем мисс Герреро, а не мисс Доэрти?

– Блин! Разбудишь малышку, сам пойдешь ее укачивать! – продолжал бухтеть Саваж.