Мисс Петтигрю живет одним днем
Шрифт:
— Кажется, я понимаю, — удивленно сказала мисс Петтигрю. — У меня тоже не было никаких удовольствий и развлечений. Сегодня я получила урок. Я совершенно неожиданно обнаружила в себе множество необоснованных тенденций.
— Отлично, — подвел итог Джо. — Значит, мы можем наслаждаться жизнью вместе.
Эти слова были всего лишь общей фразой, мисс Петтигрю знала это, но внезапно ее внутреннему взору предстало видение жизни богатой, разнообразной, возможно даже, немного вульгарной. Он может напиться иногда. Несомненно, он шокирует ее. И он не был утончен. Конечно, он будет приводить в дом незнакомых
Она украдкой покосилась на него. Большой, спокойный, возможно, он может быть несколько суровым, но такой добрый и заботливый. Да, он не был джентльменом. Ее мать была бы в шоке от него. Миссис Бруммеган была бы высокомерной с ним, если бы не знала заранее о его деньгах. Отец, безусловно, не включил бы его в круг своего общения. Принимая его внимание, она, хорошо воспитанная дворянка, теряла свое достоинство, но она уже так низко пала за один короткий день, что ее не беспокоило, сочтут его вульгарным или нет.
Обнимающая ее рука Джо казалась самыми уютными и теплыми объятиями. Не говоря ни слова, мисс Петтигрю прижалась к его боку. Она была довольна и беззастенчиво счастлива.
Дождь и не собирался прекращаться. Напротив, он превратился в ужасную мокрую метель, полностью залепившую снегом окно такси с наветренной стороны. Мисс Петтигрю с безмятежным спокойствием наблюдала за разгулявшейся непогодой из теплого салона такси.
— Вы были правы, — сказала она. — Такая ночь не для прогулок.
— Очень подходит, чтобы замерзнуть до смерти, — согласился Джо.
— Особенно в моем вечернем платье, — заметила мисс Петтигрю.
— Красивое, — галантно сказал Джо, — но совершенно бессмысленное.
— В такой одежде не может быть по-настоящему тепло, — признала мисс Петтигрю.
— Мне тоже приходится носить шелк, — мрачно сказал Джо.
— Шерсть, — провозгласила мисс Петтигрю. — Меня не волнует, что говорят все вокруг. Шерсть лучшая одежда для зимы.
— Совершенно с вами согласен, — горячо подхватил Джо.
Это была жизненно важная тема.
— Но молодые девушки! — покачала головой мисс Петтигрю. — Они не признают ничего, кроме шелка. От него вообще нет никакого тепла. Не понимаю, как они все не умерли от пневмонии. И им невозможно объяснить, что в шерсти они выглядят гораздо лучше. Теплое тело означает здоровый румянец. Озябшее тело значит бледное лицо и красный нос.
— А что насчет мужчин? — сказал Джо все с той же мрачной серьезностью. — Я привык к шерсти. Я был воспитан на шерсти. Моя мать настаивала на шерсти. Я люблю свой шерстяной жилет и брюки, но не смею носить их! Иначе они будут думать, что я старый хрен. Они думают, что я должен носить шелк, как они. Я краснею, когда они обнаруживают мое шерстяное белье.
— Полагаю, — презрительно сказала мисс Петтигрю, — вы говорите о молодых девушках, которые вам так нравятся. Вы ведете себя очень глупо. Следует помнить о своем возрасте. Нет, я не льщу вам. Вы уже не молоды и, несомненно, заработаете себе ревматизм. Сегодня вы пойдете прямо домой и завтра обязательно наденете шерстяное белье. Простите, если я груба, но позвольте
— Не могли бы вы? — спросил Джо.
— Не могла бы я что?
— Стать моей романтической подругой?
Мисс Петтигрю покраснела. Она поежилась от удовольствия. Это, подумала она, настоящий флирт. Почему она так долго ждала, чтобы насладиться этой чудесной игрой?
— Но я, — осторожно заметила мисс Петтигрю, — не молодая девушка.
— Ах! — Джо решил не отступать. — Но вы могли бы?
— Я могла бы, — застенчиво призналась мисс Петтигрю.
— Я настаиваю.
— Я не привыкла, — отважно призналась мисс Петтигрю, — получать романтические предложения от каждого встречного красавца.
— Я? — с недоверчивым удовольствием переспросил Джо. — Красивый?
— Без ложной скромности, — сказала мисс Петтигрю. — Вы знаете, что вам нет необходимости беспокоиться за свой внешний вид.
— Вы возвращаете мне комплимент, — сказал Джо.
Оба довольно улыбнулись. Мисс Петтигрю уже чувствовала себя совершенно непринужденно. Они рискнула на еще один хитрый намек:
— Но не забудьте о шерстяном белье, — сказала она.
Джо разразился восторженным смехом. Его чувство юмора никогда его не подводило.
— Это наводит меня на размышления, — усмехнулся Джо, — но в правильном направлении.
Мисс Петтигрю настороженно притихла.
— С завтрашнего дня я берусь за ум и надеваю теплый жилет, — пообещал Джо.
Общая вера в шерстяное белье разрушила последние ограничительные барьеры. Совершенно очевидно, что они имели одинаковое мнение по важным вопросам. Мисс Петтигрю продолжала держаться за теплую руку Джо. Вторая его рука обнимала ее за плечи. Оба чувствовали себя довольными. Джо, помнивший о своих пятидесяти пяти годах, безусловно, испытывал новые острые ощущения, обнимая женщину в темноте такси. Это заставляло его чувствовать себя на несколько лет моложе. С теми нахальными молодыми девушками он никогда не мог быть уверен в себе.
— Раз разговор зашел об одежде, — сказал Джо. — Я неплохо в ней разбираюсь. Научился на работе. Вашему черному платью не хватает одного заключительного штриха.
— Что такое? — спросила мисс Петтигрю, немного встревоженная, но заинтересованная.
— Жемчуг, — сказал Джо. — Одна нитка жемчуга отделяет вас от совершенства.
— Жемчуг! — ахнула мисс Петтигрю. — Мне? У меня в жизни не было даже поддельного.
— Я вам куплю, — сказал Джо просто.
Мисс Петтигрю сидела неподвижно. Вот настал этот момент. Мужчина пытался купить ее подарками. Это был первый шаг: момент истины. Во всех фильмах, когда мужчина в первый раз протягивал героине футляр с драгоценностью, зритель понимал: над ней нависла опасность. Вот какой это был мужчина! Нет, хороший человек тоже мог дарить леди подарки. Но не вещи! Было что-то зловещее, тонко аморальное в предложении ювелирных изделий. Конфеты, да, цветы, носовые платки, экстравагантные обеды и билеты в театр, но не украшения, не шубы. Шубы и украшения были признаком дурных намерений, предупреждением для порядочной девушки.