Мисс Райт и идеальный мужчина
Шрифт:
Только вот толку от красоты легенды, если в данный момент мне нужен был свет, а не отопление? Помещенные в таз камни уже почти вскипятили налитую для их активации воду, и поднимающийся над ее поверхностью пар туманом расползался по чердаку, придавая ему несколько зловещий вид. Казалось, что из-за какой-нибудь коробки вот-вот выплывет призрак. Но дожидаться утра я была просто не в состоянии, вот и приходилось перебирать залежи газетных вырезок, сидя на полу в ночной сорочке, липнущей к потному от жары телу.
Конечно, можно было перетащить стопки
Дырявая, как сито, память была единственным моим качеством, которое не соответствовало идеальному журналисту. Увы, имена и даты, совершенно не желали храниться в голове. К счастью на лица это не распространялось – встреченного однажды людя или нелюдя я узнавала всегда и везде. В остальном же приходилось полагаться на записи.
Наконец, конечно же в самом низу самой дальней стопки, я обнаружила искомое – три пухлые тетради, посвященные кино. Сногсшибательно прекрасное лицо Феррана Истэна надменно взирало на меня уже с четвертой страницы, улыбалось фирменной ухмылкой Неуловимого Джима с шестой, посылало воздушный поцелуй с десятой – материала было много. Пожелтевшие от времени и клея листы переворачивались, а небольшой розовый блокнотик, разрисованный романтичными сердечками, пополнялся все новыми и новыми строчками…
Эльвира, заглянувшая утром на чердак в поисках "несносной девчонки", нашла меня сладко посапывающей в сундуке с прабабушкиными платьями – сил, чтобы добраться до спальни в три часа ночи у меня уже не было. Зато были длиннющий перечень и примерный план действий.
На следующий день неподалеку от "Жасминового венка"…
Напрасно я надеялась сходу приступить к претворению в жизнь своих коварных намерений и, едва продрав глаза, принеслась на съёмочную площадку. Вот уже целую вечность над моей внешностью колдовали три жеманных девицы, обращавшиеся ко всем "дорогуша". Может, в их среде это считалось модным?
Минни, Ринни и Джинни, похожие, как близнецы, в своем толстослойном макияже, ползали вокруг меня сонными мухами и беспрестанно курили. Пятерка наших местных девушек, отобранных для массовки, кучковалась под раскидистым дубом и бросала на меня то злобные, то завистливые взгляды, хотя я бы с удовольствием поменялась местами с любой из них. Возглавляла этот отряд мэндиненавистниц дочка нашего мэра, что определенно не сулило ничего хорошего в будущем. Но думать я пока могла лишь об одном – о спасении из цепких лапок гримёрш. И спасение пришло, но лучше бы его не было…
– Кого я вижу? – Уже за одни интонации в до боли знакомом голосе мне захотелось запустить в его обладателя томиком сценария, который помощник режиссёра выдал под расписку о неразглашении. Ну или
– Дорогуша! – радостным хором выдохнули мигом оживившиеся "мухи", а стайка представительниц прекрасного пола Лайтхорроу прочирикала что-то приветственное и воодушевленно зашушукалась.
– Одуванчик, ты такая… ты такой Одуванчик! – явно сдерживая хохот, протянул Алекс Фрэйл.
Я мрачно посмотрела на него, но возразить было нечего – я себя преображённую ещё не видела, но после завивки моя голова должна была превратиться в кудрявый шарик.
– Милый! – Сегодня рыжая родственница режиссёра решила сменить обращение, вероятно чтобы не стать четвертой сестрой по разуму в дружном семействе мастериц пудры и помады.
Минни, Ринни, Джинни и Филли? Или Фелли? А что, ей бы пошло.
– Не стоит мешать девочкам работать, – прощебетала Фелисьна, прочно повисшая на локте соседа.
– Впервые вижу Одуванчик с такими миленькими розовыми щёчками. – Не унимался Алекс. – А как дивно они сочетаются с этими бантами и оборками! Просто глаз не оторвать!
– А выколоть не пробовал? – буркнула я едва слышно.
– Грубиянка!
– Как можно?!
– Какой кошмар! – На три голоса ужаснулись "близняшки"-гримёрши.
– Долго ещё? – нетерпеливо спросила я.
– Девочки, отпустите её, пока кусаться не начала! – рассмеялся Фрэйл-младший. – От чистого сердца советую.
– Да, пусть идет! – Тут же поддержала кавалера рыжая. – Всё равно ничего подобающего вы из неё не сделаете, как ни старайся.
Трио "дорогуш" покочевряжилось еще пару минут и позволило себя убедить, за что я была почти благодарна несносному соседу.
Но только почти!
Из зеркала в дамской комнате, обустроенной в небольшом фургончике, куда я умчалась, едва вырвавшись из когтей гримёрш, на меня взирала сказочная дурочка. Из тех пустоголовых особ, что шляются в одиночестве по лесу, заговаривают с волками и ходят на балы голыми, поверив на слово шарлатанке, навравшей про чудесное платье и хрустальные туфельки.
Губки бантиком, вздёрнутые бровки, носик-кнопочка, россыпь веснушек, кукольные ресницы и румянец, шапка мелких кудряшек – в этой наивной пастушке меня бы и мама не узнала.
Рукава пышной светлой блузы с открытыми плечами были прихвачены у локтей малиновыми бантами. Из такой же ткани были сделаны три пышные оборки, нашитые на черную основу юбки. Корсет, затянутый золоченым шнуром, тоже был черным, а чулки – белыми. Венчали образ поблескивающие пряжками туфли.
Если костюмеры задумывали поглумиться над традиционным персонажем народного творчества, им это удалось блестяще. Если же они всерьёз полагали, что в сельской местности кто-то разгуливает в светлых чулках и в обуви на каблуках, то им следовало бы назначить штраф за незнание предмета. Кроме того, мне было сложно представить себе того храмовника, который позволил бы своей дочери носить такое глубокое декольте и обнажать колени.