Мисс Силвер приехала погостить
Шрифт:
Похожее чувство мелькнуло у Реты, когда она открыла дверь своему гостю. Он появился с помпой — отстучал дробь молоточком при входе, и как только увидел Рету, схватил ее за руку и промаршировал в гостиную. Громко и сердито он спросил:
— Что это за оскорбительная чепуха? — Когда свет упал на ее лицо, и он увидел, как она бледна и измучена, он схватил ее за руки, сжал их и продолжил более мягко. — Дорогая, дорогая моя, не принимайте это так близко к сердцу. Никто не заподозрит вас, кроме превратно настроенного олуха…
Его голос опять зазвучал мощно, как орган — неплохо для кафедры, но
— Спасибо, Генри.
— В жизни не слыхивал такой безобразной чепухи! Всего лишь из-за того, что вы были помолвлены четверть века назад!
Слова тупо били в уши. Как сухо, как мертво, как печально это звучит: четверть века назад… Она выдавила из себя улыбку.
— Вы заставляете меня чувствовать мафусаилов возраст.
Патетическим жестом он отмахнулся от своих слов.
— Всего лишь из-за того, что вы знали этого парня столько лет назад!
— Не совсем так, Генри. Боюсь, тут больше. Видите ли, я там была и разговаривала с ним незадолго до того, как это случилось. Мы… — она помедлила, — мы поссорились, и я ушла и забыла там плащ. Когда я его снова увидела, он весь был перепачкан. Мы сделали глупую попытку его отмыть, и когда полиция его нашла, он был мокрый, и они его забрали. Они не могут не подозревать меня. Бедняга Джеймс составил завещание в мою пользу, еще когда мы были помолвлены, и сказал, что другого не делал. Миссис Мейхью стояла под дверью и слышала это. Вот видите, они неизбежно должны меня подозревать. Но я этого не делала, Генри.
— Мне этого можете не говорить. — Он взъерошил густые волосы. — Вам нужен хороший советчик, вы должны немедленно нанять адвоката. Вы говорите, плащ был измазан, когда вы снова его увидели. Как это случилось? Кто-то должен был его принести. Карр?
— Генри, больше я ничего не могу вам сказать.
— Вы кого-то покрываете. Вы никого не стали бы покрывать, кроме Карра, — даже в деле об убийстве. А знаете, что говорят? Миссис Крокет рассказала моей сестре. Дагмар знает, как я не люблю сплетни, но посчитала себя обязанной мне сказать. Говорят, именно Джеймс Лесситер увел у Карра жену. Это правда? Вы покрываете Карра?
— Генри, прошу вас…
— Это правда?
На нее в упор смотрели ясные голубые глаза, полные гнева и осуждения. Она сказала усталым, ровным голосом:
— Карр этого не делал, я тоже. Больше мне нечего сказать.
Как слепая, Рета подошла к креслу и села, иначе бы она упала. Комнату и Генри заволокло туманом. Она закрыла глаза.
А в следующий момент Генри стоял пред ней на коленях, целовал руки, обвинял себя и изъявлял свою неувядающую преданность.
— Раньше вы этого не хотели, но сейчас вам это необходимо, Рета! Вам нужен человек, который будет вас защищать и бороться за вас. Дайте мне это право. Позвольте объявить о нашей помолвке и открыто вас защищать. Так, по крайней мере, отпадет нелепый мотив завещания. Знаете ли, у меня тоже много денег, мне оставил дядя Кристофер. Правда много! Таким образом отпадает вопрос мотива. Я не буду просить вас жить вместе с Дагмар, я знаю, что с ней трудно ладить. Я мог бы выделить ей содержание. Может быть, она согласилась бы жить в
Что бы ни думала мисс Силвер о бестактности мужчин, в этом случае она оказала самый благотворный эффект. Мысль о том, что Дагмар въедет в Белый коттедж и станет заправлять им железной рукой, наполнила Рету праведным гневом. Туман рассеялся, пол перестал качаться, краски вернулись к бледным щекам. Она выпрямилась и оттолкнула Генри Эйнджера.
— Генри, ради бога! Нельзя делать мне предложение, когда я в обмороке!
Это его не смутило. Он выпустил ее руки, но не встал с колен.
— Ну что ж, вы, кажется, пришли в себя. Рета, вы согласны?
Силы снова покинули ее. Она сказала горько и правдиво:
— Должна поблагодарить вас, но я не могу. Вы мне симпатичны, но я вас не люблю. Я не в силах даже чувствовать благодарность — я ничего не чувствую, я слишком устала. Пожалуйста, уходите.
Он смотрел на нее обескураженный, но упрямый.
— Должно же быть что-то, что я могу для вас сделать. Почему вы не позволяете мне помочь вам? При вас должен кто-то быть, но у вас никого нет. Даже если вы меня ненавидите, вы можете разрешить мне помочь.
Это «у вас никого нет» глубоко задело ее. Насколько глубоко, она поняла позже, когда острый укол перешел в боль одиночества. Она задержала дыхание.
— Прошу вас, Генри…
Он встал и посмотрел на нее сверху, раздраженный и несговорчивый.
— Даже если вы меня ненавидите, позвольте вам помочь.
Ее настроение изменилось. Он хочет помочь, так зачем же его обижать?
— Генри, не говорите глупости. Конечно, никакой ненависти к вам я не испытываю — вы один из моих лучших друзей. И я не буду неблагодарной: если появится что-то такое, в чем вы можете мне помочь, я дам вам знать. Сейчас я очень устала, так устала, что не могу разговаривать. Пожалуйста, поймите это… и уходите.
У него хватило ума уйти.
В этот вечер мисс Силвер позвонили. Миссис Войзи сняла трубку и услышала приятный мужской голос:
— Я хотел бы поговорить с мисс Силвер. Я ее бывший воспитанник, Рэндал Марч.
Мисс Силвер отложила вязанье и взяла трубку.
— Добрый вечер, Рэнди. Приятно слышать твой голос. Он очень узнаваемый, если позволишь так выразиться.
— Спасибо, возвращаю вам комплимент. Я звоню, чтобы сказать, что завтра я буду в Меллинге. Не могу не засвидетельствовать вам свое почтение. Сейчас мне трудно назвать точное время, но это будет не раньше полчетвертого.
— Я буду тебя ждать. Насколько мне известно, миссис Войзи пойдет в деревню на собрание. Я знаю, что она обрадуется, если ты придешь на чай.
Он поблагодарил и отключился, не дав ей возможности спросить про мать и сестер, о которых она была не прочь поговорить.
Вернувшись в гостиную и взяв вязанье, она ознакомила миссис Войзи с сутью разговора. Ей нужно было проявить исключительный такт и деликатность. Сесилия Войзи ничего не желала бы сильнее, чем махнуть рукой на собрание, остаться дома и пригласить шефа полиции на чай. Нужно было отговорить ее от этого, сделав вид, что визит Рэндала Марча — не более чем жест вежливости по отношению к наставнице его детских лет.