Мисс Вайоминг
Шрифт:
Райан почувствовал себя тринадцатилетним мальчишкой, которому дает советы попыхивающий сигарой дядюшка.
Они ехали через город. Осень была в самом разгаре, холод мешался с жарой. Воздух был прозрачен. И они умудрялись каждый раз попадать на красный свет, держа путь по этому стопроцентно равнинному городу, больше похожему на Небраску, чем сама Небраска, и, уж конечно, бесконечно далекому от альпийской фантазии, крывшейся в названии Вайоминг или в давнишних воспоминаниях Джона, снимавшего «Дикую землю» в самом сердце Скалистых гор.
– Вон там, – сказала Ванесса, – голубой знак. «Калумет системз», приобретенные
Они увидели низкое современное стеклянное здание, окруженное парковочной площадкой, забитой безымянного вида «седанами» и обнесенной изгородью, поверх которой тянулась колючая проволока. Берлинская стена не давала им въехать на стоянку. Ванесса велела Джону заехать на заправочную станцию на другой стороне улицы.
– Айван, ты захватил бинокль, как я просил? – сказал Джон.
Джон посмотрел в бинокль, не зная, собственно, что собирается увидеть – Мэрилин, готовящую кофе? Мэрилин, подшивающую письмо в папку? Поправляющую свой круглый отложной воротничок?
– Можно я взгляну, Джон?
Джон передал бинокль Райану, который принялся внимательно рассматривать стоянку. Джон включил радио и поймал какую-то испаноязычную станцию, передававшую танцевальную музыку, но Ванесса выключила приемник.
– Сейчас не время слушать чика-чока.
– Я вижу ее машину, – сказал Райан.
– Чушь, – сказал Джон.
– Нет. Точно. Это темно-бордовый БМВ. Помню, как его показывали в новостях, когда Сьюзен навещала мать.
– Младшие сотрудники юридических фирм, работающие в прерии на оборонку, не ездят на БМВ, – ответил Джон.
Райан продолжал рассматривать машину в бинокль.
– Джон, ты забываешь о том, что Мэрилин все-таки проиграла процесс против авикомпании после катастрофы в Сенеке. Теперь она цепляется за свое последнее богатство, как за спасательную шлюпку.
– Тот БМВ был красный, а не бордовый, – сказала Ванесса и добавила: – Так что дальше, Джон? Я хочу сказать – что будет, когда мы найдем Мэрилин? Установим за ней круглосуточную слежку? Зачем?
– Она выведет нас на Сьюзен.
– Тебе-то откуда знать? Мое профессиональное чутье ничего мне не говорит.
– Мы не знаем – и никто не знает, – где была Сьюзен этот год. Но Мэрилин тоже исчезла, а теперь мы вдруг находим ее под именем Фоун фон Мыльная Опера работающей в Шайенне на оборонном предприятии. Я имею в виду, что пропали одновременно два человека из одной семьи. Это не совпадение. Оборонка? Слежка? Шпионаж? Кто знает. Но связь здесь есть. И несомненная.
– О боже, – сказал Райан. – Глазам своим не верю, но фон Мэрилин вышла из здания. И направляется к своей машине. Черт, ну и видок у нее.
– Дай-ка мне посмотреть, – сказала Ванесса. – Рабочий день кончается не раньше пяти. Чего ей так рано уходить? Черт, Райан прав. Это точно она – с прической за 6,99 и в брючном костюме, выбранном по журналу «USSR This Week» 1972 года. Я думала, что она стильная. – Она поцеловала Райана. – Хорошая работа, агент одиннадцать.
Джон завел мотор, чтобы ехать за Мэрилин, которая выруливала со стоянки. Они выехали на главное шоссе, начинался час пик. Довольно долго они преследовали Мэрилин, от ее машины их отделяло еще три автомобиля. Они проезжали мимо тысячи «Цыплят Кентукки», магазинов одежды, двух сотен ресторанов «Сабвей» и через десятки перекрестков, перегруженных стильными
– Ладно, ребята, – сказал Джон, – угадайте, где сегодня ночуем.
Глава тридцать первая
В этом году зима в Эри выдалась тяжелая, а система отопления в доме Рэнди дышала на ладан. Как-то ближе к ужину, когда с кухни доносились запахи чили, а Рэнди, натянув на себя несколько свитеров, сидел у телевизора и переключал каналы, он вдруг наткнулся на выпуск Си-Эн-Эн, сообщивший, что Мэрилин выиграла иск у авиалинии на общую сумму четыре миллиона. Он присвистнул, шлепнул себя по ляжкам и переливчатым йодлем выкрикнул имя Сьюзен. Она вышла из комнаты, где меняла пеленки Юджину-младшему, и с каменным лицом устремила глаза на экран: Мэрилин, обняв за плечи своего адвоката, подиумной походкой манекенщицы выходила из дверей манхэттенского суда.
– Еще резинку жует, старая карга, – сказала Сьюзен. – Можно определить по небольшой припухлости за левым ухом. Она думает, что люди не догадаются, но я-то знаю. Она считает, что жевание развивает лицевые мышцы и позволяет шире улыбаться.
Мэрилин говорила, обращаясь к рощице протянувшихся к ней со всех сторон репортерских микрофонов. Она сказала, что справедливость восторжествовала, но, черт возьми, она отдала бы все до последнего цента за возможность хоть минутку поговорить со Сьюзен.
– О, Рэнди, прямо на Оскара тянет.
Рэнди оторвался от экрана и посмотрел на Сьюзен. Прошло уже три месяца с момента приезда Сьюзен к Рэнди, и она постоянно следила за тем, как проходит судебное разбирательство. Конечно, она делала вид, что все это ее не касается, но на самом деле это было далеко не так. Даже если она клялась, что за весь день не читала ни одной газеты, она была в курсе мельчайших подробностей того, как идет процесс, и никогда не упускала шанса отпустить убийственное замечание по поводу характера своей матушки. Для Рэнди, однако, куда важнее было то, что за прошедшие месяцы Сьюзен поделилась с ним своими планами: как только Мэрилин выиграет дело, она, Рэнди и малыш переедут в Калифорнию и начнут осуществлять «Операцию Брейди», которая, как надеялся Рэнди, станет следующей фазой его жизни.
– Смотри, Рэнди, она до сих пор носит эти мерзкие обноски и даже темные очки, подделку под «Фенди», которые купила на барахолке в Ларами. – Сьюзен улыбнулась Рэнди. – Ладно, партнер, кажется, пора собирать вещи и идти на запад.
План их был прост. Рэнди с Юджином-младшим и собаками отправляется в Лос-Анджелес. Там он должен будет снять дом и жить в нем с малышом, изображая из себя отца. Сьюзен поселится где-нибудь поблизости и будет ждать, пока не уляжется буря слухов. Ей хотелось свести к минимуму любое внешнее воздействие, которое могло бы сказаться на Юджине-младшем. Но больше всего Сьюзен хотелось, чтобы ребенка держали подальше от Мэрилин.