Миссис де Уинтер
Шрифт:
Больше говорить было не о чем. Я допила свой чай.
– Пурвисс подаст машину сразу же, как только вы будете готовы.
И тогда все закончится? Чего она хотела - просто того, чтобы я увидела комнату, хотела напомнить мне о прошлом? И что же теперь - после светского чаепития я просто-напросто отправлюсь домой? Это казалось невероятным. Мне хотелось истерически засмеяться. Она сидела передо мной - прямая, неподвижная, сухопарая, вся в черном - и сверлила меня взглядом. "Вы старая женщина, одинокая и несчастная, - подумала я, - вы живете в прошлом и ради прошлого,
Как она может повлиять на это, каким образом может все это у нас отнять? И внезапно я почувствовала резкий прилив новых сил и решительности; я больше не была робкой, застенчивой девушкой, я была зрелой женщиной, обладающей уверенностью и опытом, и я не боялась миссис Дэнверс. Я была зла на нее, зла не только за то, что она пыталась сделать теперь, но и за то, что сделала раньше, за то, что она стремилась унизить и оскорбить меня, рассорить и разлучить с Максимом. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, сидя в ее безликой гостиной. Она не знает меня нынешнюю, подумала я, она помнит ту девочку и играет на моих прежних страхах. Я встала.
– Миссис Дэнверс, мне кажется, вы недопонимаете, насколько разительно все изменилось. Мы живем в другом мире и в другое время. Изменилось абсолютно все.
Она по-прежнему пристально смотрела на меня. Не берусь сказать, какие мысли были в тот момент у нее в голове.
– Прошу вас, выслушайте меня. Мне кажется весьма странным, да и печальным, что вы живете таким вот образом - зациклились на прошлом, говорите постоянно о миссис де Уинтер - Ребекке, сохраняете эту ее усыпальницу. Вам самой так не кажется? Нет ли в этом чего-то болезненного? Чего вы надеетесь этим добиться? Вы только делаете себя еще более несчастной! Так нельзя жить - неужели вы этого не понимаете?
– Как вы смеете учить меня, что я должна делать? Вы?! Что вы знаете? Вы ничего не знаете! Вы никогда не знали ее.
– Верно, хотя у меня такое ощущение, будто я ее знала. Я жила в ее тени, почти полжизни жила среди людей, хранящих память о ней. Мне кажется даже странным, что я не знала ее.
– Она презирала бы вас. Смеялась бы над вами.
– Вероятно. Как и вы.
– Да.
– Но видите ли, мне это безразлично. Совершенно безразлично. У меня есть Максим, у нас новый дом, новая жизнь. Будущее. Прошлое больше не в состоянии нас тронуть.
Из ее груди вырвался смех - хриплый, злобный, ужасный.
– Оставьте нас в покое. Оставьте нас! Вы никак не можете нам навредить. Разве вы этого не видите? Не видите, что я не боюсь вас?
И это было правдой. Миссис Дэнверс не сможет причинить нам зла. Было неприятно находиться в одной комнате с ней, смотреть на ее высокую черную фигуру и неподвижное, белое как мел лицо. Однако я вынула у нее жало, я чувствовала свое превосходство над ней, произошло что-то необратимое, нечто такое, что придало мне мужества и решимости. Мне хотелось рассмеяться ей в лицо.
– До свидания, миссис Дэнверс, - сказала я
Она не подала мне руку в ответ и продолжала сверлить меня взглядом, однако я не чувствовала смущения или неловкости и смело смотрела на нее.
Она направилась к двери, и я последовала за ней. Остановившись и теперь уже не глядя на меня, она сказала:
– Он должен признаться. Это будет самое лучшее. Это то, чего хочет она. Нужно, чтобы все стало явным. И тогда все закончится. А до этого она не даст мне покоя. И ради этого я живу. Вы ведь знаете это. Вы понимаете.
И она пошла впереди меня по пустынному холодному дому, не произнеся более ни слова, и когда я села в машину и машина тронулась, пристально смотрела мне вслед до тех пор, пока мы не повернули и не скрылись за разросшимися кустами, высаженными вдоль подъездной Дорожки.
Глава 19
В тот вечер я не могла есть и думала, что мне не удастся и заснуть, однако перипетии дня выкачали из меня все силы, и я заснула мгновенно, глубоким сном чрезвычайно уставшего человека; все покрывала с себя я сбросила и почувствовала блаженную прохладу. Не было никаких сновидений, никаких голосов, и я проснулась среди тишины.
Лунный свет заливал комнату. Я встала с кровати, подошла к окну, выглянула в сад и тотчас же вспомнила Мэндерли летней ночью, сад после похорон Беатрис; мне подумалось, что я никогда или очень давно не чувствовала себя спокойной и умиротворенной, мне всегда либо что-то угрожало, либо я находилась в самом центре какой-нибудь неприятной истории. Так было и сейчас, подумала я, и изменится ли когда-нибудь? Хотя, похоже, для изменений были все основания.
Я не хотела больше бродить по комнатам в тревожных раздумьях, перебирая события минувшего дня. Можно посидеть в саду, который в последнее время стал так много значить для меня и где я чувствовала себя счастливой.
Было тепло и тихо; когда я через боковую дверь вышла на террасу, меня околдовал не только серебристо-белый свет луны, заливший все вокруг, но и ночной аромат цветов - жимолости, нависшей разросшимися ветками над кирпичной стеной, белых левкоев, украшающих собой газон, гвоздик, посаженных близ калитки. Я стояла и вдыхала эти запахи и не могла надышаться, они успокаивали меня и вновь возвращали к недавнему прошлому, мне вспомнилась вьющаяся лоза с цветами в виде звездочек на фоне темно-зеленой листвы в Италии.
И тут мое радостное, приподнятое настроение испортилось, потому что в памяти возникли вдруг изысканной красоты белые цветы, лежащие на траве на кладбище. Но я уже успела к ним привыкнуть и подумала, что просто должна это принять как данность. Мысли кружились и брали меня в кольцо, я была вся опутана ими.
Я бродила по тропинкам, по высохшей траве, дошла до старой деревянной скамьи под яблоней; яблоки были крупные и тяжелые, скоро они дозреют и станут падать. Днем я уже слышала стук молотилок в поле и видела, как ближе к вечеру ехали по дороге тяжелые автофургоны. Время жатвы. Осень. Поворотная точка года. Что это принесет мне и как я встречу приход зимы?