Миссия К-314
Шрифт:
Нехитрый набор ручных инструментов говорил о первобытной простоте производства: ломы, лопаты и тачки.
– Эй, дохляки, быстро заполнили строй! Звеньевые, провести инструктаж и бегом в колманы! – рявкнул наш конвоир.
Звеньевыми здесь назывались те, кто сумел остаться в живых в течении какого-то времени и знал работу. Колманами называли шахты, где добывали пластон, породу красного цвета, похожую на глину, только плотнее. Ломами ее откалывали, потом измельчали и грузили в контейнеры, которые плотно закрывались.
Поначалу мы думали, что останемся в том же составе, как и прибыли. Ах, наивные, кто же это нам бы позволил! Напротив, тут тщательно следили за тем, чтобы не завязывалось никаких знакомств, чтобы каждый был сам по себе, а любые попытки создать коллектив быстро пресекались.
– К-314, сегодня в моем звене работаешь, – сказал Косте худющий старик в рваных лохмотьях.
– Так вы, папаша, значит звеньевой, – как можно дружелюбнее произнес Костя, протягивая ему руку. Однако тот, неожиданно грубо, прервал его:
– Я тебе никакой не папаша, мне всего-то сорок два года! Биологических, разумеется. Я здесь уже четыре периода продержался.
– А где мужики, с которыми я прилетел?
– Понятия не имею! Вряд ли ты их вообще когда-нибудь увидишь. Тут всех постоянно меняют. Нельзя заводить знакомства, и даже разговаривать долго нельзя. Просто я, как бы провожу с тобой инструктаж, но, если это вдруг не понравится охраннику, лучше будет разойтись.
– И что? Он нам все кости переломает или сразу грохнет?
– Тебя не тронут, ты еще не отработал сумму, за тебя заплаченную. У них, у этих гадов, все точно рассчитано: сколько выработки дашь, сколько съешь. А когда в негодность придешь, тебя сразу утилизируют, как мусор.
– А вас?
– Меня уже скоро, я теперь плохо работаю. Как подберут кого-нибудь на мое место, так и все… Ты не смотри так на меня, я был сильнее тебя раза в четыре и в каких только передрягах не побывал. А тут… двенадцать часов в шахте, шесть на сон, остальное время «хоз. работы».
– А местные… ну, кто живет на этой планете? Они в колманах работают или руководят?
– Я никого здесь не видел, даже животных. Хотя здесь красиво, наверно, как в Раю… Ладно, хорош болтать, вон уже идет душегубец.
– Эй, футлоны, что за собрание устроили? Бегом в колман! – заорал на нас подбежавший охранник.
– Сан, я инструктировал новичка, Сан!
– Заткнись, старая рухлядь! Ты уже два сезона лишних живешь! Но очень скоро мы повеселимся на твоей утилизации!
Костику казалось, что нет ни единой мышцы на его теле, которая не была бы побита. Руки не поднимались, ноги и спина гудели, точно сейчас лопнут. А сон не восстанавливал силы, это было просто какое-то забытье вперемежку с бредом. Он действительно пожалел, что судьба распорядилась оставить его в живых. Вот саданул бы его тот громила у Сереги чуть сильнее,
«Бог не дает человеку более того, что он может нести», – вспомнил он чье-то изречение. – «Раньше так и подмывало какую-нибудь древнюю мудрость в свои слова ввернуть, чтобы придать им больше веса, возвысить себя в глазах собеседника. Теперь расплата пришла за это пижонство! На практике все как-то сложнее оказалось».
А однажды ему приснился сон, будто он с кем-то мирно беседует, но лица собеседника никак разглядеть не может. Да и не то, что лица, вообще каких-либо очертаний.
– Прими правила этой игры, только так выживешь, – говорил безликий, – внуши себе, что это и есть твоя настоящая жизнь, а все что было, это лишь приятный сон. Так организм быстрее приспособится к новой реальности.
– Приспособится? Да эта новая реальность меня просто убьет! Ведь если я правильно понял, тут долго-то не живут!
– Все белковые организмы когда-нибудь умирают, ты же не станешь это отрицать. Только умирают по-разному. Звезды, например, сгорая, оставляют свет. Очень яркий или не очень. И все в этом мире движется к смерти, чтобы оставить что-нибудь после себя.
– Не до романтики сейчас, дожить бы до утра! А лучше и не проснуться…
– Ты этой ночью не умрешь, это случится позже. Но чтобы не страдать от боли, прими происходящее за условие задачи. Решение есть всегда, не все его находят. А ты найдешь!
Не сказать, чтобы Костика этот бредовый сон приободрил. Ему были уже совершенно безразличны все эти красивые рассуждения о смысле жизни, но унять физическую и душевную боль смогла лишь абсолютная вовлеченность в новую жизнь.
Как можно больше отколоть пластона, как можно мельче измельчить его, чтобы в контейнер больше поместилось. И быстро, быстро отвезти на склад. Как будто в этом смысл жизни и ничего другого просто нет.
И правда, стало легче. По крайней мере, стал меньше думать о том, что злая судьба спутала ему все карты. Еще появилась полезная привычка ценить все прекрасное в мире и как можно дольше сохранять это в себе. Он крепко цеплялся за каждое светлое мгновение. Будь то жадный глоток свежей воды или невероятные цвета этой планеты, похожей на опустевший Рай.
По мере того, как Константин встраивался в свою новую жизнь, появлялся интерес к ее осмыслению. Он все чаще стал обращать внимание на тишину и отсутствие всего живого на этой планете. Никого кроме рабов и вооруженных вертухаев здесь не было. Даже животных.
Никто из каторжан, оставшихся в живых с прошлых сезонов, тоже ничего не говорил… или не хотел. Но эта Тихая планета, так окрестил ее Костик, как никакая другая, подходила для проживания здесь живых существ. И это все наводило на мысль о существовании некой страшной тайны, окутавшей этот прекрасный уголок вселенной.