Миссия Русской эмиграции
Шрифт:
Все это было возможно, поскольку цензура у большевиков в 1920-е годы была еще не столь строга. В берлинских «Клубе писателей» и «Доме искусств» происходило оживленное общение литераторов из эмиграции и из России (приезжали С. Есенин, В. Маяковский, Б. Пастернак, Б. Пильняк, К. Федин, В. Шкловский). Некоторые из них (например, А. Белый, М. Горький, И. Соколов-Микитов, А. Толстой, И. Эренбург) занимали промежуточное положение и не сразу решили, какую сторону им выбрать... (Правда, большевики уже тогда использовали эту ситуацию для разложения эмиграции, пропагандируя возвращение на родину; к тому же они разорили издательство Гржебина и ряд других, дав огромные «твердые» заказы на книги, а когда тиражи были отпечатаны – отказались платить и распространять; так же поступили с журналом М. Горького «Беседа».)
В Берлине выходили десятки газет и журналов, работали три русских театра. Множество известных ученых продолжали свою деятельность в Русском Научно-Философском Обществе, Религиозно-Философской Академии (созданной
Однако вследствие усилий немецкого правительства и Лиги наций, стремившихся распределить беженцев более равномерно, из-за естественного оттока эмигрантов из экономически ослабленной Германии в страну-победительницу Францию (которая в 1920-е годы обнаружила потребность в добросовестных, нетребовательных и низкооплачиваемых русских рабочих [45] ), а также вследствие различных политических замыслов и перемен – культурный центр эмиграции перемещается в Париж и возникает еще один: в Праге. С 1922 по 1930 гг. число русских беженцев (зарегистрированных Д. Симпсоном) в Германии изменилось с 240 до 90 тысяч; в Польше – с 175 до 85 тысяч; в Югославии – с 43 до 34 тысяч; тогда как в Чехословакии выросло с 5 до 22 тысяч, а во Франции с 70 до 175 тысяч [46] .
44
См.: Там же. Т. I. С. 117-148
45
См.: Raeff М. Russia abroad. 1990. New York. Р. 29, 33, 37-38.
46
Simpson J. The Refugee Рroblem. Oxford University Press. 1939. Цит. по: Поремский В. Политическая миссия русской эмиграции. Франкфурт-на-Майне. 1954. С. 4.
Тот же процесс отражен в изменении количества эмигрантских журналов (газеты не учтены), поступавших в Русский архив в Праге. Так, в Югославии все эти годы число выходивших журналов, при некоторых колебаниях, но без существенной тенденции к изменению, составляло в среднем 20; пик приходится на 1925 г.: 25 названий. Тогда как в Германии выходило 9 журналов в 1920 г., издательский пик в 39 журналов отмечен в 1923 г., затем следует постепенное снижение до 6 журналов к 1929 году. В Чехословакии еще в 1920 г. русские журналы не выходили, 5 появилось в 1921 г., 24 – в 1924 г. и этот уровень удерживался до 1930-х годов (пик в 30 названий отмечен в 1925 г.). Картина во Франции менялась соответственно: 10 журналов в 1920 г., 29 – в 1922 г., увеличение до 34 в 1926 г. и до 52 в 1928 г. этот уровень сохранялся до 1930-х годов [47] .
47
Volkmann Н.-Е. Ор. cit. S. 121-126. Tabelle I.
Итак, Париж. Процитируем из книги Н. 3ернова:
«Внутри столицы Франции образовался русский городок. Его жители могли почти не соприкасаться с французами. По воскресеньям и праздникам они ходили в русские церкви, по утрам читали русские газеты, покупали провизию в русских лавчонках и там узнавали интересовавшие их новости; закусывали они в русских ресторанах и дешевых столовых, посылали детей в русские школы; по вечерам они могли ходить на русские концерты, слушать лекции и доклады или участвовать в собраниях всевозможных обществ и объединений... В эти годы в Париже было более трехсот организаций. Все эти общества устраивали заседания, обеды, “чашки чая”, служили молебны и панихиды. Приходя на эти собрания, шоферы такси или рабочие завода снова становились полковниками или мичманами флота, портнихи – институтками, скромные служащие – сенаторами или прокурорами» [48] .
48
Зернов Н. За рубежом. Париж. 1973. С. 123, 125.
Помимо названных высших учебных заведений, в Париже действовали русские Торгово-промышленный и финансовый союз (объединивший состоятельных предпринимателей), Союз писателей и журналистов, Академическая группа и Академический союз, Федерация инженеров, Общество химиков, Союз адвокатов, Объединение врачей, Русский госпиталь, Красный Крест, Земско-городской союз, Союз русских инвалидов, Казачий союз, Русское студенческое христианское движение, «Православное дело», Общество охранения русских культурных ценностей, скаутские организации и др. (о политических организациях будет сказано особо).
В музыкально-артистическом міре блистали Ф.И. Шаляпин, композиторы И.Ф. Стравинский, С.В. Рахманинов, С.С. Прокофьев (в 1932 г. вернулся в СССР), А.К. Глазунов, международный успех имели также хор донских казаков С. Жарова, церковный хор Н. Афонского,
49
См.: Ковалевский П. Зарубежная Россия. 1971. С. 288.
Неожиданным подарком для эмиграции стала высылка большевиками в 1922 г. более 150 известных деятелей культуры, ученых, в том числе философов Н.А. Бердяева, Б.П. Вышеславцева, И.А. Ильина, Н.О. Лосского, Ф.А. Степуна, С.Л. Франка, Л.П. Карсавина, о. Сергия Булгакова... Многие из высланных вскоре также обосновались в Париже.
«В то время пользовался популярностью следующий анекдот: встречаются два приятеля. Первый спрашивает другого: "Ну, как тебе живется в Париже?" - "Да ничего, отвечает второй, жить можно, город хороший. Одна беда: слишком много французов". Были русские, которые действительно так думали. Они даже не учились говорить по-французски, жили исключительно в беженской среде. Все их интересы были сосредоточены на покинутой родине, и многие из них долгие годы надеялись туда вернуться» [50] .
50
Зернов Н. Указ. соч. С. 123-124.
Эмиграция жила и отмечала русские праздники по церковному календарю. Кроме того, проводились Дни русской культуры (26 мая по ст. ст., связанные с днем рождения Пушкина), к которым тяготел либеральный фланг. В более правых кругах таким русским праздником стал День св. Владиміра (15/28 июля). Общим был День непримиримости (7 ноября)...
Стержнем, делавшим из эмиграции единый национальный организм, была Церковь. В «безплотном» эмигрантском состоянии, в отрыве от родной земли, очень остро чувствуется потребность в материальных ее символах. Такими символами подлинной России были русские храмы дореволюционной постройки во всех крупных европейских городах – они-то и стали центрами притяжения эмиграции. Кто-то писал, что бывает странно выходить из русского храма и видеть иностранную улицу... В парижском соборе Александра Невского среди молящихся «можно было увидать высокие силуэты великих князей, вождей Белых армий, героев великой и гражданской войны, бывших министров, дипломатов, членов Думы... Писатели, художники, артисты, наряду с другими эмигрантами, образовывали живописную толпу, заполнявшую не только обширный храм и церковный двор, но даже и всю прилегающую улицу Дарю. Все, кто хотел встретить знакомых, окунуться в русскую атмосферу, стремились попасть туда» [51] .
51
Там же. С. 127.
Не все они, конечно, стремились на богослужения. Но несомненен был и поворот к христианскому міровоззрению у части того «ордена интеллигенции», который готовил революцию (например, бывший член «Боевой организации» эсеров И.И. Бунаков-Фондаминский стал одним из редакторов христианского журнала «Новый град»; революционерка Е.Ю. Скобцова стала монахиней Марией и занималась миссионерской деятельностью). Церковь и религия перестали для них быть «оплотом реакции и деспотизма». И это происходило не только по причине ностальгии. «Возврат к православию означал конец скитаниям в поисках истины», - замечает 3ернов. Многие вернулись в Церковь вследствие сознательного (или подсознательного) ощущения собственной вины за разрушение родины. В эмиграции более, чем в нормальных условиях, чувствуется потребность в духовной опоре – которой могут быть только абсолютные ценности. Церковь сделалась необходимой: куда бы судьба ни забрасывала русских, в каких бы трудных условиях ни приходилось им начинать новую жизнь – на всех континентах они открывали храмы; они были главными бастионами эмиграции в ее борьбе за самосохранение...
Но все это – внешнее описание эмиграции. Гораздо поучительнее ее внутреннее состояние, ибо она была далеко не едина в отношении к революции, к происходившему в России, к ее национальным ценностям, к той же Церкви. Дальнейшие главы этой книги неизбежно будут обширнее – поскольку рассматриваемые проблемы требуют более детального анализа.
4. Политический спектр первой эмиграции…