Миссия в Афганистане (Они называют меня наемником - 15)

Эхерн Джерри

И еще одно его беспокоило - дышать почему-то становилось все труднее. А капитан прекрасно понимал, что если американец, обвиненный в изнасиловании и убийстве, отдаст Богу душу в своей камере по естественным причинам, то такой исход несомненно устроит пакистанские власти и дело будет благополучно закрыто.

Кроме того, оставался еще Мэтт Дженкс. Даже если бы Фросту удалось выйти на свободу - что в данный момент казалось совершенно невозможным без помощи покойного Зульфикара Али, у него не было шансов напасть на след своего друга.

Капитан

вспомнил, что Бесс очень не хотела отпускать его в эту поездку, и пожалел, что не послушался мудрую женщину. Ее образ встал вдруг перед его глазом...

Они лежали на кровати, обнявшись, ее упругие обнаженные груди скользили по его телу, а руки гладили спину. На лице Бесс была мечтательная блаженная улыбка; полузакрыв глаза, она целовала его горячими губами. Это было так приятно...

"Крыса, что ли?
– встрепенулся погруженный в грезы Фрост, услышав какой-то слабый шум.
– Вот зараза..."

Но в следующий момент понял, что ошибся. Возле него стоял тюремный охранник со связкой ключей в руках. Фрост вспомнил, что именно этот человек с таким мастерством обрабатывал его дубинкой во время допроса.

Полицейский нагнулся и расстегнул наручники на запястьях капитана. Тот со стоном распрямился и прислонился спиной к стене камеры. Хребет, желудок и печень страшно болели. Да и все остальное, впрочем, тоже. Мужчина, тем временем, снял наручники и со щиколоток.

Затем он отступил на шаг и сверху вниз посмотрел на арестованного, поглаживая заткнутую за ремень дубинку. Фрост увидел у него на поясе пустую кобуру. Полицейский снова приблизился, ухватил капитана под мышки и потянул вверх.

– Эй, щекотно же, - сказал тот, сухой язык с трудом ворочался во рту.

Мужчина на миг замер, а потом ухмыльнулся в усы и продолжал свою работу. Фрост осторожно протянул руку и взялся за рукоять дубинки. Когда полицейский сильным рывком поставил его на ноги, наемник вдруг резко выдернул резиновую палку и двинул ею в живот полицейского. Тот как-то сразу обмяк, а капитан обрушил дубинку на его спину. Мужчина взвыл от боли, Фрост двинул его еще кулаком в челюсть, и отскочил к стене. Пакистанец рухнул к его ногам.

Дверь камеры распахнулась, и в помещение ворвались еще трое парней с дубинками в руках.

– Ну, нападайте!
– прохрипел наемник, крепко сжимая свое оружие.

Он был готов дорого продать свою жизнь.

– Не думаю, что это так уж необходимо, - сказал вдруг чей-то спокойный голос.

Полицейские расступились, и в камеру вошел человек. Судя по его виду, он был американцем - с рыжими волосами и светлой кожей. Серые глаза смотрели строго и внимательно.

– Я Джон Пласкевич из посольства Соединенных Штатов, - представился он. Я проезжал здесь по пути в Исламабад и случайно услышал о ваших неприятностях.

– Это наши общие неприятности, мистер Пласкевич. Тут работает КГБ.

– Меня зовут Пласкевич, - поправил дипломат.
– Что ж, возможно, вы и правы. Но если тут замешаны наши советские друзья,

то давайте оставим эту информацию при себе.
– Он наморщил нос и скривился с неудовольствием. По-моему, вам надо принять ванну и переодеться. А потом мы сможем спокойно поговорить.

– Так я свободен?
– спросил Фрост.

– Как птица.

– Даже после этого?
– капитан указал на полицейского, который с трудом поднимался на ноги. Пласкевич улыбнулся.

– Ну, его давно следовало проучить. Начальник местной полиции уже не раз говорил мне, что этот парень слишком уж ретиво выполняет свои обязанности, когда имеет дело с заключенными.

– Тогда порядок.

Фрост бросил дубинку на пол и двинулся к двери камеры, едва не наступив на зазевавшуюся крысу.

Глава пятая

– Или вы очень плохой стрелок, или очень хороший, - сказал Пласкевич.
– Помните того молодого парня с ножом, которого вы подстрелили как раз перед прибытием полиции?

– Да, - ответил Фрост.
– И что?

– Вы продырявили ему правое бедро, и он рухнул, как подкошенный. Но через пару дней он преспокойно встанет с кровати и сможет даже бегать. Другими словами, рана оказалась совершенно неопасной.

– Рад это слышать, - сказал капитан.
– В конце концов, что он такого сделал? Просто пытался убить меня, вот и все.

– Его ввели в заблуждение.

– Какое, к черту, заблуждение? На меня была расставлена ловушка, и я в нее попался. Пласкевич закурил сигару.

– Этот парень был ни при чем. А вот тот, которого прикончили полицейские, и тот, с револьвером, которого вы уложили первым, эти да, были на жаловании у советских агентов.

– Ну, как говорят: что ни делается, то делается к лучшему, - заметил Фрост.
– Так вы собираетесь помочь миссис Дженкс и мне или просто хотите со мной поговорить?

Капитан протянул руку и взял свой стакан. Они сидели в ресторане в столице Пакистана Исламабаде. Тут все было сделано на европейский манер, поэтому и клиентами были в основном приезжие. Капитан уже убедился, что виски здесь не разбавляют, и надеялся, что пища тоже окажется съедобной. Он сделал большой глоток и прикрыл глаз от удовольствия. Поскольку за все платил Пласкевич, наемник, не стесняясь, заказал себе самый дорогой сорт шотландского виски и теперь наслаждался божественным вкусом напитка.

– Я уже сказал, - вновь заговорил дипломат, - что мы поможем вам. По крайней мере, сделаем все, что в наших силах.

– Мэтт Дженкс - американский гражданин, - напомнил Фрост, прикуривая сигарету.

Он выпустил дым через стол в направлении Пласкевича, чтобы заглушить запах его сигары.

– В наше время это уже не всегда означает то, что означало раньше, - с виноватой улыбкой сказал дипломат.
– Ну, например, при Тедди Рузвельте с его "политикой большой дубинки".

– Он был хорошим парнем и настоящим гражданином, - не допускающим возражений тоном произнес капитан.