Миссия в Венецию
Шрифт:
— В письме не проскальзывало, что у него какие-нибудь неприятности?
Миссис Трегарт пожала плечами:
— Нет. Это было самое обыкновенное письмо. Он, казалось, был счастлив и спокоен. Писал, что много работает. Думал около месяца пробыть в Вене, а потом отправиться в Париж. Когда он перестал писать, я была удивлена, но почти не беспокоилась. Я решила, что просто он занят, и написала ему сама. Мое второе письмо в Вену возвратилось с пометкой: «выехал, адрес неизвестен». И вот тогда мне стало не по себе. Я написала в Париж, в ту гостиницу, где он любил останавливаться, но письмо вернулось и оттуда с такой же надписью. Наконец, я позвонила в гостиницу и узнала, что Джон не снимал номер и его вообще не ожидают. Тогда мне пришла мысль ехать в Вену, чтобы заняться
— В местную полицию или Скотланд-Ярд?
— Конечно, в местную. Дело в том, что Джон хорошо знаком с одним из инспекторов. Джон — член хэмпдокского крикетного клуба, а инспектор тоже играет там. Они, можно сказать, дружат. Я несколько раз видела их вместе, и инспектор даже здоровался со мной. Словом, этот инспектор обещал навести справки. — Ее руки нервно вздрогнули. — Он был так любезен, и, когда я ушла, мне сразу стало легче. Я надеялась, что он поможет мне, но... Два дня не было никаких известий, и я снова пошла к нему. Сержант сказал мне, что инспектора нет, но я не поверила. Я чувствовала, что все изменилось с того дня, когда я приходила впервые. На этот раз они обращались со мной как с чужим человеком. Сержант был прямо-таки груб и заявил, что никакой информации у него нет и что, если они что-то узнают, меня позовут.
Дон задумчиво посмотрел на погасшую сигарету и потер подбородок:
— Когда все это было?
— Четыре дня назад. На следующее утро я позвонила инспектору, но он не захотел со мной говорить. Мне ответил сержант. Он сказал, что я не должна постоянно беспокоить полицию и что у них есть чем заниматься. Когда они что-нибудь узнают, то позвонят мне. Это было ужасно! — Она отвернулась, чтобы скрыть слезы, и продолжала дрожащим голосом: — Я поняла, что они просто ничего не хотят расследовать, и пошла в Скотланд-Ярд. А что мне еще оставаясь?
— У вас есть какие-нибудь знакомые или друзья, которые могли бы помочь в этом деле? — спросил Дон сочувственно.
— Я не могла обратиться к друзьям, — сказала она тихо. — Мне казалось, что это наше с Джоном личное дело. Я говорила с представителем специального отдела. Он сказал мне, что дело ему известно и что расследование проводится. И я бы поверила, но почему он был так холоден со мной? Мне показалось даже, что он едва сдерживает раздражение. Я спросила его прямо: может, Джон имел какие-то неприятности с властями? Но это было все равно, что разговаривать со стеной. Он ответил, что пока ничего не может мне сказать, но, как только что-нибудь узнает, даст ответ. Я поняла, что и здесь не смогу ничего узнать. Боже мой! Я чуть не сошла с ума. Куда мне было идти? Я пошла в Министерство иностранных дел. Там со мной сначала вообще не хотели разговаривать, потом все же появился чиновник, который сказал, что это дело полиции и министерство ничего не может сделать.
Я была в отчаянии, уже не владела собой и устроила сцену. Я закричала, что если ничего не добьюсь, то пойду в «Дейли газетт» и расскажу всю эту историю репортерам.
— Очень хорошо, — сказал Дон Миклем, пораженный мужеством этой молодой женщины. — Что же ответили на вашу угрозу?
— Это подействовало, как взрыв бомбы. Чиновник сразу же захотел разговаривать со мной, и через некоторое время я была приглашена в бюро сэра Роберта Грехэма. Я говорила с его личным секретарем, он был со мной грубо откровенен. Он сказал, чтобы я ни в коем случае не обращалась в газету, а если это сделаю, то буду потом жалеть. Он мне почти угрожал! Сказал, что, если в прессе появится что-нибудь о Джоне, это плохо обернется, и велел мне идти домой и ждать, потому что сейчас продолжать расследование опасно, и я должна набраться терпения. Я была так напугана, что решила больше никуда не обращаться. Часами я бесцельно бродила по улицам и спрашивала себя, что же еще можно сделать? А потом заметила, что за мной следят. Я чувствовала чей-то
— Думаю, да, — сказал Дон и спрятал записку в карман. — Во всяком случае, я постараюсь что-то сделать. И что же было потом?
— Я вышла из такси, спустилась в метро, но все время чувствовала, что кто-то идет за мной. Но кто? Я оборачивалась, но вокруг было много народу, и никто не смотрел на меня. Тогда я достала зеркальце и сделала вид, что вынимаю из глаза соринку. Тот человек не ожидал от меня такой хитрости, и я успела рассмотреть его. Он выглядел, как настоящий сыщик, и делал вид, что читает газету, но стоило мне спрятать зеркальце и сделать несколько шагов, как спиной я почувствовала, что он снова идет за мной. Самое отвратительное было в том, что он почти не скрывал, что шпионит за мной. Я очень испугалась и постаралась поскорей добраться домой, а там меня уже ждал мистер Говард, компаньон Джона. Он принес вот эту самую открытку. Не знаю, что она должна означать. Мистеру Говарду я ничего не сказала. Он не такой человек, которому можно очень уж доверять. Он хороший коммерсант, но и только. Я сказала, что Джон, наверное, просто хотел над ним подшутить. Мистер Говард, кажется, обиделся и ответил, что это не очень-то остроумная шутка, а потом спросил, что слышно о Джоне. Кажется, он не поверил, когда я сказала, что Джон прямо-таки засыпал меня письмами и что у него все в порядке. А вчера вечером я прочитала в газете, что вы уезжаете в Венецию, и подумала: а вдруг вы сможете что-то узнать? Конечно, я не имею права просить вас об этом, но это не я, это Джон молит вас о помощи. — Она снова сжала руки, борясь с волнением. — Я должна, должна знать все, мистер Миклем.
— Да, конечно, — спокойно ответил Дон. — Это вполне естественное желание. Я заинтересовался этим делом и постараюсь помочь. Еще один вопрос, миссис Трегарт. Есть ли у вас хоть какое-нибудь, пусть самое нелепое, объяснение, почему ваш муж мог исчезнуть?
Она взглянула удивленно:
— Нет. Конечно, нет.
— И никаких подозрений?
— Нет.
— Простите мне этот вопрос, но вы уверены, что ваш муж не уехал с другой женщиной?
Ее черные глаза гневно сверкнули:
— Я знаю, что он никогда этого не сделает! Джон не такой. Мы живем друг для друга. Он никогда не обманывал меня.
— Хорошо, — сказал Миклем, закуривая новую сигарету. — А нет ли у вас оснований считать, что ваш муж работает на МИ-5? Грубо говоря, не думаете ли вы, что он, когда бывает в поездках, выступает в роли агента или шпиона?
— Я не знаю, — ответила она в отчаянии. — Он никогда не соглашался взять меня с собой. А теперь все эти люди ведут себя так странно. Когда шпион попадается, тогда, я читала в романах, власти той страны, на которую он работает, умывают руки, не так ли?
Дон пожал плечами.
— Вероятно, так и бывает, особенно если верить романам, — он ободряюще улыбнулся. — А теперь отправляйтесь-ка домой и постарайтесь успокоиться. Предоставьте все мне. Я всегда уважал вашего мужа и сделаю все, чтобы его разыскать. Дело в том, что я очень хорошо знаком с сэром Робертом Грехэмом, о котором вы говорили, и, конечно же, его навещу. Ну, а если он мне ничего не сможет или не захочет сказать, тогда я пойду к старшему суперинтенданту Диксу из специального отдела. Он — мой хороший друг. Сегодня вечером я уже буду что-то знать. Дайте мне свой телефон и адрес, я зайду к вам или, в крайнем случае, позвоню.
Внезапно Хильда закрыла лицо руками и расплакалась.
Дон Миклем встал и положил руки ей на плечи:
— Постарайтесь не сдаваться. Я согласен, что все выглядит плохо, хуже некуда, но, если что-то от меня зависит, все изменится к лучшему. Это я обещаю вам.
— Простите меня, — сказала она слабым голосом и вытерла глаза платком. — Я не знаю, как вас благодарить. Последние дни были так ужасны. По теперь я успокоилась. Да, я почти спокойна.
— Поезжайте домой и отдохните. Я не заставлю вас ждать слишком долго. — Дон улыбнулся, и Хильда с усилием улыбнулась ему в ответ. — Теперь вы не одна.