Миссия выполнима
Шрифт:
– И ты тоже?
– Я не буду, так и быть.
– Но я же не знал, что в коробках, и откуда они.
– А они, скажут, что знал! Хором скажут. Два – один в их пользу. Хрен отмажешься, особенно нынче, в разгар борьбы с коррупцией и олигархами. Проведут промеж вами очную ставку, и поедешь ты, страшно подумать, куда.
– И чего делать? Плюнуть и забыть?
– Дело твое, только вдруг их возьмут, и они начнут кукарекать, особенно про то, какой ты крутой пацан и какой у тебя замечательный пахан. Джип-то приметный, найти не сложно.
Жора берет вторую сигарету
– И что ты посоветуешь?
– Тут только один выход. До конца играть… Чтоб отдел собственной безопасности, прокуратура и вышестоящее начальство действительно поверило, что это была оперативная разработка, и ты действительно внедрился в банду под видом водилы. Жора – внедрюк. Нет – внедрило.
Георгий на секунду-другую задумывается, потом согласно кивает.
– Ты прав…Есть у меня идея. Сегодня же и займемся. У тебя время есть?
– А я-то тебе зачем?
– Прикроешь…
– Скажи, Жор, ты Родину любишь?
– Люблю. Кто ж ее не любит?
– А как ее из кризиса вывести, знаешь?
– Знаю. В три шага.
– Серьезно? Не поделишься?
Загорается зеленый, Жора рвет с места, словно Шумахер, на первой передаче разгоняясь до полтинника.
– Первое – увеличить зарплату милиции.
– Ну, пожалуй, соглашусь.
– Второе – увеличить зарплату милиции.
– А-а-а-а… Берусь угадать третье.
– Не угадаешь. Третье – проконтролировать, чтобы были выполнены два первых пункта. И наказать виновных.
– Ты думаешь, Родина выйдет после этого из кризиса?
– Не сомневаюсь. Милиция покончит с преступностью, олигархи вернут ворованные бабки, экономика возродиться, народ начнет зарабатывать, и мы станем мировой державой. Все просто.
Жора сворачивает на пригородную трассу, прибавляет газку, перестроившись в левый ряд. Джип хорош, на таком не стыдно и в свет выехать. Жоре, вероятно, надоели разговоры о Родине, он врубает магнитофон, салон наполняется лирическими нотами блатного шансона. Не снижая скорости, мы проскакиваем пост ГИБДД, и оказываемся за чертой города. Минут через двадцать будем у цели.
У небольшой развилки мой наблюдательный глаз замечает ментовский «Жигуль», притаившийся в кустах. «Жигуль» выдает себя включенными мигалками, которые видно минимум за версту. В машине никого нет, рядом тоже.
– Странно, – я киваю на «Жигули», – если это засада, то зачем включены мигалки. А если не засада, то где менты?
– Да он уже месяц тут стоит, – спокойно отвечает Жора, – там мотора нет.
– Как нет? – тупо спрашиваю я.
– Ты развилку видал? Это дорога на дачу нового зама начальника Главка.
– И что?
– Он когда должность получил, велел сюда пост поставить. Тачку с нарядом. Чтоб бандюги и шушура всякая знала, сюда соваться нельзя. Объект охраняется. Типа пугала огородного. А лишних тачек у нас, сам знаешь, днем с огнем. Вот шеф автохозяйства и вывернулся. Взял списанный «Жигуль» без движка, мигалку повесил, подкрасил и на буксире сюда притащил.
– А наряд?
– Наряд первых три дня стоял, потом плюнули, решили, что к тачке и так никто не подойдет, кому она без мотора нужна. Ну, и сняли. В общем, ничего, только бомжи иногда в ней ночуют, когда дождь…
Н-да… Все-таки, пора, пора спасать Родину, пора. Давно назрело…
Остаток пути мы проводим в молчании. Погодка сегодня ничего, солнышко местами посвечивает. Верю, ждет нас удача.
– Все, это здесь, – Жора заруливает на поребрик возле трехэтажного домишки и глушит движок.
– Не ошибаешься?
– Не ошибаюсь. Вотчина. Ты в разговор без нужды не встревай, есть у меня чего им сказать. Пошли.
Мы передергиваем затворы, покидаем джип и идем в квартиру на первом этаже упомянутого дома. Кто не понял, ту самую, куда ночные знакомые Жоры выгружали коробки. Предварительно напарник брякнул в паспортный стол и выяснил, что прописана в адресе бабуля восьмидесяти двух лет. Из чего напрашивался вывод, что пацаны снимают эту хату и скорей всего, залетные, то есть не местные. Маловероятно, что хозяйка верховодит бандой в столь почтенном возрасте. Хотя, всякое, конечно, бывает…
Георгий уверенно жмет звонок, не отпуская его до тех пор, пока тяжелый баритон осторожно не спрашивает: «Хто?»
– Свои. В окошко выгляни.
Напротив окон гордо, словно крейсер «Аврора», замер наш джип. Секунд через двадцать ключ поворачивается в замке, дверь распахивается и перед нами возникает улыбчатая физиономия первого питекантропа – жилистого мужчинки лет тридцати от роду.
– Здорово, кореш, – Жора сверкает позолоченной коронкой и переступает порог, – узнал?
– Узнал, – кореш пропускает нас внутрь, продолжая лыбиться.
Из комнаты появляется второй Жорин попутчик. Да, лицом он тоже не вышел, общаться с таким лучше через пуленепробиваемое стекло. Тем более, что в правой руке у него зажат обрез системы Мосина, слегка подпорченный ржавчиной. Обрез плохо сочетается с ярко-бордовым шелковым халатом, в который облачен субъект. Особенно учитывая, что халат женский.
– Это свои, – сообщает первый второму, по-прежнему улыбаясь.
Я приглядываюсь и понимаю в чем секрет его улыбки. У него просто лицо такое. Зеркало души. Открытое и приветливое. Как врезали чем-то тяжелым, так и осталось.
Второй не опуская обреза, проводит тщательный фейс-контроль и, узнав знакомые черты Жориного лица, удовлетворительно хмыкает.
Георгий, не дожидаясь приглашения, по-хозяйски проходит в комнату, я, естественно, за ним. Никакой прописанной старушкой не пахнет, зато в наличии коробки с оргтехникой, аккуратно составленные в углу, рядом с корявым диваном времен пролетарской диктатуры. В противоположном углу горкой свалены какие-то шмотки – шубы, кожаные куртки, дамские сапожки… И, в принципе, можно хоть сейчас кричать: «Руки в гору!», но у напарника иные планы. Он присаживается на бабушкин диван и оттопыренным мизинцем указывает питекантропам на меня.