Мистер Морг
Шрифт:
– Ну ты придумал! – выдохнул Грейтхаус, когда к нему наконец вернулась способность говорить. На глазах у него даже выступили слезы. – Отличная попытка, Морг! Теперь я понимаю, почему ты загремел в дурдом! Ты ведь и вправду псих!
На него снова напал приступ сдавленного смеха, и Мэтью подумал, что от такого веселья можно и задохнуться.
У Морга нисколько не изменилось выражение лица, то есть оно оставалось пустым, лишь чуть приподнялись брови.
– Сэр, я был бы благодарен, если бы вы не забывали обращаться ко мне как к джентльмену.
– Ну ладно, мистер наш Морг! – сказал Грейтхаус.
– Да будет вам смеяться, – вкрадчиво сказал Морг. – Когда сможете слушать и не хихикать, скажите. Но, говорю вам, эта дорога ведет куда надо, и в конце ее – горшочек, набитый золотом.
– Все, хватит. – Голос Грейтхауса звучал твердо и уже вполне серьезно. Он тряхнул вожжами, потом еще раз, сильнее, но лошади упрямо отказывались ускорить шаг. – Расскажешь нам про это, когда будешь в тюрьме.
– И кто же здесь псих, сэр? На кой ляд и за какими шестнадцатью чертями мне рассказывать вам об этом, когда я буду в тюрьме? Я хочу поделиться с вами секретом, чтобы как раз не попасть в тюрьму.
– Но ты в нее попадешь, будь уверен. Заткнись, а?
– Мистер Корбетт! – Теперь Морг вперил умоляющий взгляд в Мэтью. – Я говорил, что, по-моему, из вас двоих вы умнее будете. Можно я хотя бы объясню, о чем речь?
– Нет! – отрезал Грейтхаус.
– Мистер Корбетт! – не отставал Морг. – Мы скоро доедем до этой дороги. Если мы не свернем на нее и переправимся через реку, ни вы, ни вы не захотите вернуться и упустите возможность, о которой я еще никогда никому не рассказывал и никогда бы никому не рассказал, если бы меня… гм… слегка не беспокоило мое будущее. – Он помолчал, чтобы Мэтью обдумал его слова. – Можно я расскажу?
– Это обещает быть интересным! – сказал Грейтхаус, презрительно фыркнув. – Бред сумасшедшего! Ну валяй!
– Спасибо. Хотите знать, почему квакеры привлекли констеблей – а правильнее их называть вооруженными наемниками – для сопровождения экипажей и охраны тех, кто ездит по этой дороге? Потому что мы с Ратси чертовски преуспели в нашем нелегком труде. Мы окучивали участок тракта от реки до Филадельфии почти два года, джентльмены. Хоть в зной, хоть в дождь. Из-за нас тракт, кажется, стал пользоваться дурной славой. Квакеры забеспокоились, что их безупречная репутация защитников законности и порядка будет подорвана. Потому они наняли этих мушкетеров, и однажды свинцовая пуля вышибла Ратси мозги.
– Жаль, что второй выстрел… – Грейтхаус поискал нужное слово, – и тебя не чикнул.
– О, в меня тоже стреляли, как же. Попали в коня, и он меня сбросил. Я полетел вверх тормашками, лишился чувств и очнулся в цепях в повозке – очень похожей на эту. Воспользовавшись тем, что вся голова у меня была в крови, я слезно умолял, чтобы меня приютили в сумасшедшем доме, – я знал, что квакеры должны рассмотреть такую просьбу, они ведь, черт возьми, образец человеколюбия.
– И так закончилось господство дерзких рыцарей большой дороги, – сказал Грейтхаус, на секунду оглянувшись. – Прости, что я не рыдаю.
– Сэр, вы упускаете главное. А именно, что наши вылазки были очень удачными. Почему нас и сочли такими
– Слушай, слушай его вранье!
– Большую кучу денег, – повторил Морг. – В конце дороги, мимо которой вы собираетесь проехать минут через десять, спрятан ларец, а в нем – больше пятидесяти фунтов.
Мэтью думал, что Грейтхаус снова рассмеется или скажет какую-нибудь грубость, но тот сидел тихо.
Колеса повозки продолжали крутиться.
– И там не только деньги, – продолжал Морг, упершись взглядом в глаза Мэтью. – Золотые кольца, драгоценные камни в красивеньких брошках, серебряные булавки и прочее. Все сокровища, что мы за два года натаскали у проезжавших купцов, разных пижонов и дамочек. В общей сложности, я бы сказал, там добра на кругленькую сумму – хорошо за сто фунтов. В модных камешках я не сильно разбираюсь, так что, может, и куда больше выйдет. Почем нынче нитка жемчуга?
– Ну-ну, ври дальше, – ответил ему Грейтхаус. – Совсем нас за идиотов держишь?
Он снова с силой тряхнул вожжами, как будто хотел отдалиться от арестанта, но это ему, увы, не удалось.
– Мистер Корбетт? – Морг снова приподнял брови. – Вы совсем идиот?
Мэтью выдержал его взгляд. Он пытался прочесть что-нибудь в его глазах, выражении лица, уловить в том, как он держит голову или сжимает руки, хоть какой-нибудь сигнал, который бы выдал его, но тщетно: Морг был непроницаем.
– Я думаю, вы лжете, – сказал Мэтью.
– Вы так считаете? Правда? Или думаете, как, небось, и ваш коллега, что вот переправят меня через реку, отвезут дальше, в Нью-Йорке запихнут в тюрьму, потом посадят на корабль, а в Лондоне повесят, и никакого ларца в конце той дороги так и не найдут даже к тому времени, когда вы, джентльмены… осмелюсь сказать… уже будете вовсю гнить в могилах? Если найдут когда-нибудь вообще. – Морг оскалил зубы. – А я прямо вижу этих людей будущего! Как они роют землю – и лопата звякает о спрятанный ларец! А потом открывают его и видят все это сияющее добро – что они подумают, мистер Корбетт? Что они подумают? Что кто-то давным-давно соврал, дабы спасти свою шкуру? Кто-то, закованный в цепи, под дулом пистолета? Нет, они подумают… что это за полный идиот закопал тут ларец с сокровищами, да так за ним и не пришел? А следующей их мыслью будет: ну что ж, теперь он наш, ведь тех людей давно уж нет в живых, а мертвым деньги не нужны. – Он чуть подался вперед, словно хотел поделиться секретом. – Но живым они нужны, верно? Да, живым нужно много денег – чтобы жить хорошо. И это никакое не вранье.
Мэтью молча изучал лицо Морга. Понять, правду он говорит или все выдумал, было совершенно невозможно.
– Тогда объясните мне вот что, – сказал он ровным, невыразительным голосом. – Почему вы прятали награбленное добро аж здесь, так далеко от Филадельфии?
– Это не единственный наш тайник. Я решил, что безопаснее будет держать деньги в двух разных местах. Если одно обнаружили бы, у нас есть запасное. Первое – дом в нескольких милях к северо-западу от города, в лесу. Там спрятан еще один ларец, а в нем – фунтов тридцать и немного драгоценностей. Но туда я вам ехать не предлагаю, это в наш с вами договор не входит.