Мистер Невозможный
Шрифт:
Все это выглядело многообещающим.
— Это жестокое испытание для человека, которому запрещено делать резкие движения, — пожаловался он.
— В самом деле? — сказала она. — Неудивительно, что Майлс меня не одобрил. Он наградил меня уничтожающим взглядом.
— Может быть, это выражение застыло на его лице. Несколько часов назад он так смотрел и на меня. Как ты думаешь, он подозревает?
— Я думаю, он знает, — ответила Дафна.
— Я рад, что у меня нет сестры. Иначе мне пришлось бы преодолеть свое отвращение к убийству.
Дафна
— Если я правильно запомнила, тебе необходимо съесть эту тушеную баранину, обязательно выпить красное вино. Рис приготовлен в курином бульоне с луком. Немного хлеба и сыра. Фрукты. Немного…
— Я еще не могу есть, — сказал он. — Я слишком… слишком…
Ее зеленые глаза внимательно смотрели на него.
— Я хотел подождать, — сказал он, — пока мне не станет лучше. Потому что я не хочу, чтобы вмешалась жалость.
— Жалость?
— Из-за моей раны.
— Не говори глупостей, — сказала она. — Я не стала бы тебя жалеть из-за пустяковой дырки в животе.
— В любом случае я не могу ждать. И лучше предупредить тебя заранее, что я не собираюсь разыгрывать благородство. Если мне надо встать на колени и из раны снова засочится кровь…
— Не могу представить причины, заставляющей тебя становиться на колени, — сурово заметила Дафна.
— Значит, ты плохо соображаешь. Эти дела так обычно и делаются.
— Эти дела? — уже менее сурово переспросила она.
— Мне следовало сделать это с самого начала. Ты сказала, что лучше жениться, чем сгореть, а я был, как казалось, в состоянии вечной лихорадки…
Дафна опустилась на колени.
— Может быть, тебе надо выпить вина? — предложила она. — Сил у меня хватит. Я только надеюсь, что и ума тоже. Сначала я хочу объяснить. Ты не должна думать, что все это лишь вожделение.
Она, опустив глаза, смотрела на свои руки.
— Но ты мне понравилась с того момента, когда я впервые услышал твой голос, — продолжал Руперт, — когда я даже не знал, как ты выглядишь. Он казался мне восхитительным, когда ты торговалась из-за меня так, словно я был старым ковром, побитым молью. Затем мне очень понравилось, как ты посмотрела на меня. Затем мне понравилось, как ты распоряжаешься мною. Я полюбил твою манеру терпеливо или нетерпеливо давать мне объяснения. Я люблю звук твоего голоса и то, как ты двигаешься. Я люблю твою смелость, твою доброту и твое великодушие, как и твое упрямство и страстность. — Он помолчал. — Ты гений. Как ты думаешь, что это значит?
Дафна искоса взглянула на него.
— Я думаю, ты не в своем уме, — сказала она. — Вероятно, произошло заражение и сразу же повлияло на твою голову.
— Я в своем уме. Женщина с таким высокоразвитым интеллектом должна бы понять, что я влюблен. В тебя. Жаль, что ты не сказала мне об этом. Чертовски неловко было выслушивать такие откровения от Майлса.
Дафна быстро взглянула на него широко раскрывшимися глазами.
— Майлс? Он не устроил скандала из-за моей чести и
— Не смеши меня! Он не жил затворником, как ты. Будь уверена, он знает обо мне все. Я не сомневаюсь, что я последний человек на земле, кого он хотел бы видеть рядом со своей сестрой. Ну, может, предпоследний. Остается еще Ноксли, но не будем о них. Это касается только нас двоих, Дафна. Я всем сердцем люблю тебя. Не будешь ли так добра выйти за меня замуж?
— Да, — сказала она, — да, конечно. Мне не следовало тогда отказываться. Поверь мне, я горько сожалела о своей ошибке. Я могла бы жить без тебя, но это значило бы лишь дышать. Это не было бы жизнью.
Он распахнул объятия, и они обнялись.
— Я скучала по тебе, я так скучала. — Дафна положила голову ему на плечо. — Мы можем пожениться прямо сейчас? Я ненавижу спать одна в своей каюте.
— Мы можем пожениться сейчас же, — уткнувшись в ее волосы, сказал он. — Помнишь?
— Да, но ты должен получить приданое. — Дафна опустила руку и развязала шелковый пояс. — Это подойдет.
Он взял пояс, который был слишком тяжелым даже для большого куска шелка.
— Что ты завернула в него? — спросил он. — Камни?
— Пять кошельков, около тридцати пяти фунтов.
— Ты подготовилась.
— Конечно, — сказала она. — Когда мне что-то нужно, ничто не остановит меня. Посмотри, что на мне надето.
— Мне очень нравится, когда на тебе ничего нет, — сказал Руперт.
— Я настолько потеряла стыд, что могу воспользоваться тем, что ты слаб и ранен.
— Не так уж я слаб. — Он положил пояс на диван и провел руками по ее прекрасному телу. — Нам лучше пожениться прямо сейчас.
— Да, — подтвердила она.
Ее руки тоже не лежали спокойно. Но ее губы, эти мягкие губы, скользившие по его шее и ключице, представляли большую опасность.
Он взял ее голову и прижался к ее губам. Они были прохладными и сладкими, как турецкий щербет. И в то же время горячими, как бренди, подогретый на огне. Дафна была загадочна, как богиня, и ее власть над ним испугала бы обыкновенного мужчину.
Но он не был обыкновенным мужчиной, и сильная женщина была именно тем, что ему требовалось. Сильная, с прекрасной фигурой женщина, которая была создана для его объятий. Руперт опустил голову и провел языком по коже в распахнутом вороте ее камиз и благоухающей дорожке между ее грудями. Она вздохнула и погрузила пальцы в его волосы.
Он обхватил ее снизу и прижал к себе. Она пошевелилась, придвигаясь еще ближе. Он подавил стон.
— Тебе будет больно, — прошептала она, не отрываясь от его губ.
— Это не от боли.
При каждом движении рана напоминала ему о себе. Руперт не обращал внимания. Дафна лежала в его объятиях, его губы, ноздри ощущали ее, и он упивался ею, вдыхал ее аромат… и она сказала, что не сможет по-настоящему жить без него. Она согласилась стать его женой.
— Мы не должны повредить швы, — сказала Дафна.