Мистер О
Шрифт:
— Это безумие. Нельзя просить Сета Макфарлейна [23] сделать «Американского папашу» менее упоротым, — говорит Тайлер, вытягивая перед собой длинные ноги.
— Слушай, я не заносчив. Я хочу дать зрителям то, чего они хотят. Но я просто не могу понять, чего он хочет от меня.
— Оставь это нам. Это наша работа, выяснять чего он хочет, и согласуется ли это с тем, чего хочешь ты, — говорит Тайлер, и в течение последующих тридцати минут мы погружаемся в их план того, как они хотят справиться с переговорами, которые состоятся менее чем через две недели. Все это звучит
23
Сет Макфарлейн — американский актер, аниматор. Создатель мульсериалов «Гриффины» и «Американский папаша»
Клей начинает первым.
— У меня свидание с двумя моими любимыми девочками. Мои жена и дочь встретят меня на детской площадке через несколько часов. Этот мужик, — говорит он, поглаживая плечо кузена, — он пытается разжечь старое пламя.
Клей быстро вводит меня в курс дела романтической ситуации Тайлера, и это сложная задача.
— Ой, — говорю я, содрогаясь, а затем встречаюсь со взглядом моего адвоката. — Удачи, дружище. Переговоры с Джино могут быть более увлекательными.
Тайлер смеется и качает головой.
— Поверь мне, я знаю. Что бы сделал Мистер Оргазм, чтобы вернуть ее?
Я поглаживаю свой щетинистый подбородок.
— Кроме того, чтобы отправить вместо тебя богатого, сексуального, успешного мультипликатора с большим достоинством, чтобы завоевать ее?
Тайлер щурит свои темные глаза и стреляет в меня взглядом.
Я улыбаюсь ему.
— Он бы, наверное, просто дал ей понять, как много она для него значит, и заставил бы ее почувствовать себя королевой.
— Верные слова, — говорит Клей, затем я прощаюсь, покидаю их офис и выхожу на свежий воздух позднего осеннего дня в Нью-Йорке.
Но когда сажусь в поезд, следующий до центра, я больше не думаю о женщине Тайлера. Я думаю о сообщении, которое Харпер только что мне прислала. На самом деле «думаю» — неправильное слово. «Чувствую» — единственное слово, которое подходит. Когда я открываю ее сообщение и просматриваю фотографии, то за считанные секунды воспламеняюсь до тысячи градусов по Фаренгейту.
Я опускаюсь на пластиковое сидение вагона метро, и мои глаза становятся заложниками этих изображений. Кто-то говорит «Извините», когда проходит мимо меня, но я почти не обращаю на это внимания. Не могу смотреть ни на что другое. Это невозможно. Неосуществимо. Во Вселенной нет ничего, кроме этих фотографий, и я не могу стереть эту озорную усмешку со своего лица.
Я приготовлен и обжарен до хрустящей корочки. Пропитан весь насквозь. Это сообщение — кладезь фантазии Харпер.
Говорят, что картинка стоит тысячи слов, но, возможно, это выражение стоит пересмотреть. Фотография стоит тысячу ударов сердца, потому что столько ударов пропустило мое сердце, пока я смотрел на эту безумно сексуальную серию фотографий, что она мне прислала.
На первом снимке женщина в черных трусиках с маленьким бантом в розовый горошек на вершине ее попки. Ее ноги гладкие и скульптурные. На следующем снимке на женщине надеты чулки с винтажной кружевной подвязкой на бедрах, и она, нагибаясь, расстегивает пояс с подвязками, ее зад хорошо виден. Я потираю ладонью затылок и тяжело дышу, пока поезд грохочет под
Становится только жарче, и я горю, запекаюсь в общественном транспорте в окружении парней в костюмах и мам с малышами, хипстеров и туристов и всех-всех, и мне все равно.
Потому что эти фото — все, что я вижу. На следующем снимке женщина лежит на спине, раскинувшаяся поперек кровати, голая, ее губы раскрыты в форме буквы «О», и парень, с которым она сейчас, пожирает ее киску ртом. Руками он обхватывает ее задницу, сжимает, пока зарывается лицом между ее ног. Она в каком-то диком блаженстве.
На следующей — женщина в порочном раю. На ней надеты только туфли на каблуках, она стоит, склонившись над кухонным столом, а ее любовник на коленях разводит ее ягодицы и облизывает киску. Его пальцы вонзаются во влажную плоть, пока он жадно ее поглощает.
Я сворачиваю сообщение и закрываю глаза, впитывая то, что Харпер только что сказала мне без слов.
По этим фотографиям я только что узнал, что она полностью тяготеет к задницам.
Это может быть новой разделительной полосой в моей жизни. Я ни за что не смогу вернуться назад, к незнанию о ее безумно возбуждающей склонности. Не могу вернуться к тому времени моей жизни, когда я не думал о том, чтобы сделать это с ней. С женщиной, которая достаточно смелая, чтобы сказать мне о том, что она не знает, чего хотят мужчины, и которая достаточно смелая, чтобы показать мне, чего хочет она.
И чего хочу я. Искренне. Безумно. До глубины души.
Без понятия, как собираюсь завтра высидеть весь ужин с Харпер и ее братом.
Затем мое сердце сжимается, когда поезд с толчком прибывает на мою остановку. На этой неделе Харпер встречается с Джейсоном. И она не задала мне ни одного вопроса и не сказала ни единого слова о том, что думает о нем, начинает ли он ей нравиться, или же она посылает фото и ему тоже.
Или я просто разминка перед свиданием, которого она действительно хочет?
На этой мысли я сжимаю пальцы вокруг телефона, и чуть ли не раздавливаю его.
Глава 14
Харпер опаздывает, и я не злюсь.
Я не раздражен.
Не раздосадован.
Я просто наслаждаюсь Индийским Светлым Элем в любимом пабе Спенсера и Шарлотты в Гринвич-Виллидж недалеко от их дома и слушаю болтовню Шарлотты об их свадьбе.
— И флорист, представь себе, его зовут Бад Роуз [24] , — восклицает Шарлотта, ее глаза сияют.
24
имя флориста, Bud Rose, дословно переводится как «бутон розы»
— А его розы распускаются? — спрашиваю я, потому что не могу устоять.
— У меня даже не будет роз. У меня будет букет из васильков, — говорит она, а затем кладет руку на плечо Спенсера. Шарлотта наклоняет голову, чтобы посмотреть на него. — Я уже говорила тебе это, Мамонтенок?
Время от времени они называют друг друга так, и я никогда не спрашивал почему, и не хочу знать.
— Нет, не говорила. Скажи мне сейчас, — говорит Спенсер, устремив на нее взгляд. Черт, он просто помешан на Шарлотте, она забралась ему под кожу и буквально вросла в него. Но, с другой стороны, так и должно быть, ведь он женится на ней.