"Мистер Рипли" + Отдельные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Уэбстер слушал очень внимательно.
– После того символического самоубийства в погребе Бернард уехал – по всей вероятности, в Париж, – а потом опять вернулся. На этот раз тут уже была Элоиза.
Инспектор спросил, какого числа Бернард вернулся в Бель-Омбр. Насколько Том помнил, это было 25 октября.
– Я пытался успокоить Бернарда и сказал ему, что его подружка Цинтия, возможно, помирится с ним. Правда, я сам сомневался в этом, судя по тому, что он говорил. Но надо было как-то отвлечь его от мрачных мыслей. Наверное, Дерватт тоже старался сделать это. Я уверен, что
Элоиза кивнула. Возможно, она действительно хорошо понимала его.
– А чем был так подавлен сам Дерватт? Том задумался.
– Его угнетала вся наша действительность, весь мир. Я не знаю, может быть, у него были для этого и личные причины – что-нибудь в Мексике. Он упоминал какую-то мексиканскую девушку, которая вышла замуж и уехала. Не знаю, насколько это было для него важно. Было похоже, что он расстроен также в связи со своим приездом в Англию. Он сказал, что это было ошибкой.
Уэбстер наконец покончил со своими записями.
– Может быть, поднимемся теперь в вашу комнату?
Том проводил инспектора к себе и достал из шкафа чемоданчик.
– Я не хочу, чтобы жена это видела, – сказал он, открывая чемоданчик.
Останки были завернуты в австрийские и немецкие газеты, купленные Томом. Он заметил, что Уэбстер взглянул на даты выпуска газет, прежде чем вытащить сверток и положить его на ковер. На всякий случай он подложил под него еще газет, но Том знал, что сверток не оставляет следов. Инспектор развернул газеты.
– М-да. Господи, прости. И что Дерватт просил вас сделать с этим?
Том пожал плечами, нахмурившись.
– Да ничего. – Том подошел к окну и слегка приоткрыл его. – По правде говоря, я и сам не знаю, зачем я взял это с собой. Я был расстроен, как и Бернард. Может быть, он сказал, что мы должны отвезти останки в Англию, – я не помню. Мы, правда, ожидали, что это будет прах, пепел. Во всяком случае, вот, – я привез это…
Уэбстер ковырялся в останках концом шариковой ручки. Он выудил из них серебряное кольцо.
– Кольцо я взял специально, – сказал Том. Он знал, что две змеи на нем еще различимы.
– Я возьму это с собой в Англию, – сказал инспектор. – У вас не найдется какой-нибудь коробки?
– Да, конечно, – ответил Том, направляясь к двери.
– И вы говорили о дневниках Бернарда Тафтса.
– Да-да. – Том вернулся и показал инспектору блокнот и альбом, лежавшие на письменном столе. – Вот. Сейчас я достану его записку. – Он прошел в ванную и вытащил из кармана халата записку Бернарда. “Я символически повесился в твоем доме…” Отдав записку Уэбстеру, Том спустился по лестнице.
Мадам Аннет никогда ничего не выбрасывала, и у нее всегда была под рукой коллекция коробок самого разного размера.
– Вам для чего она нужна? – спросила она, желая выбрать подходящую.
– Вот эта подойдет, – ответил Том, снимая одну из коробок со шкафа. В ней оказалось несколько мотков шерсти для вязания. Том вынул их и вручил мадам Аннет с улыбкой. – Благодарю вас. Вы просто бесценны.
Уэбстер
Уэбстер все еще сидел у телефона. Том подошел к бару, налил себе небольшую порцию виски и задержался возле бара на случай, если инспектору захочется дюбонне.
– …в Бакмастерской галерее? – говорил Уэбстер. – Подождите до моего возвращения, хорошо?
Том решил, что лучше сходить на кухню за льдом для дюбонне. На кухне была мадам Аннет. Достав лед, Том попросил ее приготовить инспектору напиток и не забыть лимонной цедры.
– Я позвоню вам примерно через час, – говорил Уэбстер, – так что никуда не уходите… А пока никому ни слова… Я еще не уверен.
Тому стало не по себе. Увидев Элоизу на лужайке, он вышел к ней, хотя и предпочел бы остаться в гостиной.
– Я думаю, надо предложить инспектору пообедать или хотя бы какие-нибудь бутерброды. Ты не возражаешь? – спросил он.
– Ты отдал ему останки? Том поежился.
– Да, в коробке, – ответил он, испытывая неловкость. – Они завернуты. Не думай об этом. – Взяв Элоизу за руку, он повел ее к дому. – Я думаю, это правильно, если будут считать, что это останки Дерватта.
Возможно, она понимала, что он имеет в виду. Она знала, что произошло, но Том не рассчитывал, что она поймет Бернарда, его преклонение перед Дерваттом. Том попросил мадам Аннет приготовить бутерброды из консервированных омаров или что-нибудь вроде этого. Элоиза взялась помочь ей, а Том вернулся к инспектору.
– Мистер Рипли, – сказал Уэбстер, – вы не могли бы показать мне свой паспорт – просто для соблюдения формальностей?
– Разумеется, – ответил Том и тут же принес инспектору паспорт.
Уэбстеру к этому времени уже подали дюбонне. Он медленно перелистал паспорт Тома. Записи месячной давности, похоже, интересовали его ничуть не меньше недавних.
– Австрия… Так-так…
Том еще раз с удовлетворением подумал, что там нет отметок о его пребывании в Лондоне во время вторичного появления там Дерватта – он ездил с чужим паспортом. Том устало опустился на один из стульев. Он и должен был выглядеть уставшим и подавленным после вчерашних событий.
– Что стало с вещами Дерватта?
– С вещами?
– С его чемоданом, например.
– Не знаю. Я ведь не знал, где Дерватт остановился. И Бернард тоже – я спросил его об этом, после того как мы… после смерти Дерватта.
– Вы полагаете, он оставил все в каком-нибудь отеле, где останавливался?
Том покачала головой.
– Нет, Дерватт так не поступил бы. Бернард считал, что Дерватт, по-видимому, уничтожил все следы своего пребывания в Зальцбурге. Выписался из отеля и как-то избавился от своих вещей… – даже не знаю, как это можно сделать, – может быть, выкинул их в мусорный бак или бросил вместе с чемоданом в реку. В Зальцбурге это нетрудно – особенно если он сделал это в ночь перед самоубийством, когда было темно.