"Мистер Рипли" + Отдельные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-12

Хайсмит Патриция

Короче, в какой-то миг я больше не мог всего этого слышать, не мог вынести этой фальши во всем — с начала до конца!

Том собирался его прервать, но Фрэнка было не остановить.

— Оба раза, когда Тереза приезжала, — горячо говорил он, — отец был с ней не очень-то вежлив, косился на нее неодобрительно, может, оттого, что видит... видел, что она очень хорошенькая и многим нравится. Глядя на него, можно было подумать, что я ее на улице подобрал! А Тереза — очень вежливая, очень воспитанная, и ей это сразу не понравилось, и ясно, она не собиралась снова появляться у нас, она этого прямо не сказала, но я понял.

— По отношению к тебе это было жестоко

с его стороны.

— Да уж, — отозвался Фрэнк. Судя по всему, он не знал, как продолжить свой рассказ.

Том, конечно, мог бы спросить, почему ему не пришло в голову встречаться у Терезы или прокатиться разок-другой в Нью-Йорк, но Тому не хотелось, чтобы Фрэнк отвлекся от основной темы.

— Кто в тот день находился в доме, кроме зкономки Сьюзи? — спросил он.

— Мама и брат. Мы играли в крокет, потом Джонни прекратил игру, у него было свидание с девушкой, ее семья живет... Ну, это неважно. Когда Джонни садился в машину, отец был на террасе перед домом, и они попрощались. Помню у Джонни в руках был огромный букет роз из нашего сада, и я еще подумал, что если бы не отношение отца к Терезе, то и мы с ней вот так же могли поехать куда-нибудь вместе. Правда, мне отец еще не разрешает водить машину, но я умею, Джонни научил меня, мы тренировались в дюнах на побережье. Отец вечно брюзжал, что я попаду в катастрофу и разобьюсь, но в Техасе и Луизиане парням и в пятнадцать уже спокойно позволяют сидеть за рулем.

— Ну хорошо. Что же было после того, как Джонни уехал? Как я понял, вы с отцом разговаривали?

— Нет. Он говорил, я только слушал. Это было в библиотеке, и мне все время хотелось как можно скорее сбежать от него, а он вдруг говорит: «Идем со мной, посмотришь, как солнце садится, это тебе пойдет на пользу». На душе у меня было скверно, и я изо всех сил старался это скрыть. Наверное, мне следовало отказаться и уйти к себе, но я этого не сделал. А потом пришла Сьюзи, она не злая, но уже начала впадать в детство, и мне с ней не по себе. Она пришла и стала следить за тем, чтобы отец благополучно съехал с задней террасы в сад — там вместо ступенек специальный пандус устроен. Она могла бы и не трудиться, отец прекрасно справлялся с этим сам. Потом она ушла в дом, а мы двинулись по широкой, мощенной камнем аллее к лесу и скале. Едва мы там оказались, отец принялся за меня снова. Это продолжалось, наверное, минут пять, а потом я просто больше не в состоянии был все это слушать.

Фрэнк низко опустил голову, и его правая рука сжалась в кулак.

Том нервно сморгнул, он не мог выдержать взгляда устремленных прямо на него мальчишеских глаз.

— Там какая скала — отвесная?

— Довольно крутая, но не до самой воды. Достаточно крутая, чтобы разбиться, если... если упадешь. Там повсюду камни внизу.

— Деревьев много? — спросил Том. Ему важно было выяснить, мог ли кто-нибудь быть свидетелем происшествия. — Лодки, суда какие-то видел?

— Лодок не было, там и пристать негде, а деревья — их полно. Все больше сосны. Это все наша земля, мы специально оставили этот угол лесистым, только дорогу прорубили от дома до скалы.

— Уверен, что из дома тебя нельзя было разглядеть — предположим, в бинокль?

— Уверен. Даже зимой, когда отец там, его из дома не видно, — ответил Фрэнк, тяжело вздохнул и добавил: — Спасибо, что выслушали меня. Может, мне лучше высказать все это в письменном виде, чтобы хоть как-то облегчить душу. Это ужасно. Я даже не могу понять, как я мог... Странно...

Он внезапно перевел взгляд на дверь, словно лишь в эту минуту подумал о том, что его

мог слышать кто-то еще, но из-за двери не доносилось ни звука.

— И правда: возьми и опиши все как было, — ответил Том с легкой улыбкой. — Можешь показать мне, а потом мы уничтожим текст.

— Хорошо, — тихо произнес Фрэнк. — Помню только, что у меня возникло чувство, что я просто не в состоянии больше видеть перед собой эту голову и эти плечи. И я подумал... Нет, не знаю, что там я подумал, только бросился вперед, сорвал тормоз, нажал кнопку и подтолкнул кресло вперед. Оно перевернулось и полетело вниз. Дальше я не смотрел. Слышал только грохот.

В своем воображении Том увидел все это так ясно, что ему стало нехорошо. Он подумал об отпечатках пальцев на кресле, но потом решил, что полиция наверняка сочла это вполне естественным, раз Фрэнк сопровождал отца.

— Про отпечатки пальцев никто не говорил при тебе?

— Нет.

Значит, подозрений не возникло, отпечатки пальцев — первое, чем занимается полиция, если у них есть сомнения относительно причин смерти.

— А на кнопке движения?

— Кажется, я ударил по ней ребром ладони.

— Вероятно, мотор еще работал, когда добрались до коляски.

— Да, что-то про это они говорили.

— Ну, и что ты сделал — я имею в виду, потом?

— Я не смотрел вниз. Просто повернулся и пошел к дому. Я вдруг почувствовал, что дико устал. Это было так странно... Потом побежал — словно очнулся после сна На лужайке перед домом никого не было, но в столовой я увидел Юджина — он у нас и шофер, и дворецкий — и сказал, что отец только что свалился со скалы. Он велел мне сообщить маме и сказать, чтобы звонила в больницу, а сам побежал к скале. Мама была наверху, смотрела телевизор вместе с Тэлом. Я ей сказал, и Тэл стал звонить в больницу.

— Кто такой Тэл?

— Мамин приятель из Нью-Йорка, полное имя — Тэлмедж Стивенс. Он юрист, но к делам отца отношения не имеет. Спортсмен. Он... — Фрэнк внезапно замолчал, и у Тома мелькнула мысль, что, быть может, этот Тэл — любовник его матери.

— Тэл тебе что-нибудь сказал? Спрашивал тебя о чем-нибудь?

— Нет. Это я сказал... сказал, что отец сам столкнул кресло вниз.

— Потом, наверное, приехала «скорая», а затем полиция — верно?

— Да. Пока его и коляску доставали, прошло не меньше часа. Им пришлось работать при прожекторах. Ну, а потом набежали журналисты. Правда, мама и Тэл быстро от них избавились, это у них хорошо получается. Маму они просто до бешенства довели, но все они местные.

— А после были и другие?

— Ну да. С двумя пришлось поговорить матери, с одним — мне.

— Что ты сказал? Только повтори слово в слово.

— Сказал, что отец находился у самого края. Сказал, что считаю, будто он на самом деле хотел скатиться вниз. — Последние слова дались Фрэнку с трудом. Он встал со стула, подошел к полуоткрытому окну, потом обернулся и произнес: — Я соврал. Об этом я вам уже говорил.

— А у матери не возникло никаких подозрений на твой счет?

— Я бы сразу понял, если бы это случилось. Нет, никаких. В семье меня считают разумным, что ли. И правдивым. — Фрэнк нервно усмехнулся. — Джонни в мои годы был куда менее послушным. Ему приходилось нанимать репетиторов, он все время сбегал из школы в Гротоне домой в Нью-Йорк. Потом стал спокойнее. Я не говорю, что он много пил, но травку покуривал, кокаином баловался. Теперь вроде бросил. По сравнению с ним я — паинька. Потому-то отец так и жал на меня — понимаете? Хотел, чтобы я продолжил его дело. Как же, как же — империя Пирсонов!