"Мистер Рипли" + Отдельные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-12

Хайсмит Патриция

Когда корабль приближался к материковой части Греции, Том стоял на палубе рядом с миссис Картрайт. Она рассуждала о том, насколько Пирей изменился с тех пор, как она была здесь в последний раз. Но Тома эти перемены вовсе не интересовали. Порт существует, существует на самом деле, и это единственное, что имело значение. Впереди был не мираж, а настоящий склон горы, по которому он сможет гулять, а на нем дома, и он сможет дотронуться до них, если захочет.

Полицейские ждали на пристани. Их было четверо. Они стояли скрестив на груди руки, пристально вглядываясь в приближающееся судно. Том опекал миссис Картрайт до самой последней секунды, даже помог ей сойти со сходней на тротуар и только там с улыбкой распрощался с ней и ее дочерью.

И они пошли получать багаж вместе со всеми, чьи фамилии начинались с буквы “К”, чтобы потом направиться к своему автобусу, а он оставался с теми, кто был на букву “Р”.

Все еще чувствуя на своей щеке теплый и влажный поцелуй миссис Картрайт, Том медленно побрел навстречу полицейским. Никакого шума при его задержании не будет. Он спокойно назовет свое имя. Позади полицейских заметил большой газетный киоск и решил купить газету. Наверное, против этого они не будут возражать. Полицейские со скрещенными на груди руками внимательно смотрели, как он приближается; на них были черные мундиры и фуражки. Том слабо улыбнулся им. Один из офицеров приложил руку к козырьку и отступил в сторону, другие же не сделали никакой попытки окружить его. Теперь Том, поравнявшись с полицейскими, оказался между двумя из них, непосредственно перед газетным киоском, а они снова вперились взором в корабль, не обращая на него ни малейшего внимания.

У Тома закружилась голова. Он с изумлением увидел множество выставленных газет. Руки сами потянулись к хорошо знакомой римской газете всего трехдневной давности. Вытащил из кармана несколько лир и тотчас вспомнил, что у него нет греческих денег. Но продавец взял лиры так же охотно, как их берут в Италии, и даже сдачу сдал лирами.

– Я возьму еще вот эти, – произнес Том по-итальянски. Выбрал еще три итальянские газеты и парижскую “Геральд трибюн”. Бросил быстрый взгляд на офицеров полиции. Они не обращали на него ни малейшего внимания.

Он подошел к навесу на пристани, где пассажиры ожидали багаж. Поравнявшись, услышал радостное приветствие миссис Картрайт, но сделал вид, что не слышит. Остановился под табличкой с буквой “Р” и раскрыл самую старую из купленных итальянских газет. Она была четырехдневной давности.

“ЧЕЛОВЕК ПО ИМЕНИ РОБЕРТ ФЕНШОУ, ОСТАВИВШИЙ НА ХРАНЕНИЕ ВЕЩИ МИСТЕРА ГРИНЛИФА, НЕ НАЙДЕН”, – прочитал он неуклюжий заголовок, а потом углубился в чтение длинной колонки под ним, но по-настоящему заинтересовался только пятым абзацем:

“Несколько дней назад было установлено, что отпечатки пальцев на чемоданах и картинах совпадают с отпечатками пальцев в его квартире в Риме. Из этого был сделан вывод, что мистер Гринлиф сам сдал на хранение свои вещи… “

Том перевернул газетную страницу. А вот и продолжение:

“…принимая во внимание тот факт, что отпечатки пальцев на предметах, находящихся в чемоданах, идентичны тем, что имеются в квартире синьора Гринлифа в Риме, полиция заключила, что синьор Гринлиф упаковал свои чемоданы и отослал их на хранение. В связи с этим возникает предположение, что он мог совершить самоубийство, бросившись в какой-либо водоем, будучи совершенно обнаженным. Другое предположение в связи со всем этим состоит в том, что он скрывается под именем Роберта Феншоу или под каким-нибудь другим именем. Хотя существует и третья версия развития событий: он был убит после того, как упаковал все свои вещи; момент был выбран с расчетом на то, чтобы полиция не смогла обнаружить чужих отпечатков пальцев.

В любом случае продолжать поиски Ричарда Гринлифа бесполезно, так как, даже если он жив, у него нет паспорта на имя Ричарда Гринлифа…”

Том покачнулся, все поплыло перед глазами. Солнечный отблеск от кромки навеса едва не ослепил. Он машинально последовал за носильщиком, который понес его вещи в сторону таможенного контроля. Один из таможенников принялся торопливо осматривать содержимое чемодана, а он

рассеянно наблюдал за этим, пытаясь осмыслить только что прочитанное. Последние новости означали, что он вне опасности. Обнаруженные в разных местах одинаковые отпечатки пальцев свидетельствовали о его невиновности. Все только что прочитанное означало, что его не только не ожидают ни смерть, ни тюрьма, но что он вообще вне всяких подозрений. Он – свободен. Единственная проблема – завещание.

Том сел на автобус, следовавший в Афины. Один из его бывших соседей по столу занял место рядом, но Том не сделал и намека на приветствие. Даже если бы тот спросил его о чем-нибудь, он не смог бы ему ответить.

Наверняка в Американском агентстве его ждет письмо по поводу завещания. Судя по всему, мистер Гринлиф должен ответить. Скорее всего, он тут же показал копию завещания одному из своих адвокатов, который и направил в Афины ответ в форме вежливого отказа. Не исключено, что его ждет также уведомление от американской полиции, в котором он обвиняется в подлоге. Возможно, оба письма уже ждут его в Американском агентстве. История с завещанием может погубить все.

Том посмотрел в окно: сухая, растрескавшаяся земля, дикий, первозданный пейзаж… Пока, собственно говоря, у полиции никаких улик против него нет. Хотя, возможно, в Американском агентстве ждет засада. А может быть, и нет. Не исключено, те четверо были вовсе не полицейскими, а какими-нибудь армейскими офицерами.

Автобус остановился. Том вышел, взял чемодан и нанял такси.

– Будьте любезны, остановитесь, пожалуйста, у Американского агентства, – попросил Том шофера по-итальянски. И тот явно понял его, по крайней мере название “Американское агентство”. И автомобиль тронулся. Том вдруг вспомнил, как эти же слова он произнес, обращаясь к шоферу такси в Риме в день отъезда в Палермо. Боже, как ликовал он в тот день, когда ему удалось ускользнуть от Мардж в отеле “Англия”!

Увидев вывеску “Американское агентство”, он подался вперед, пытаясь отыскать взглядом полицейских. Они могли быть и внутри здания. Снова обратившись к водителю по-итальянски. Том попросил подождать его. Кажется, водитель понял и в этот раз – он вежливо прикоснулся рукой к фуражке. Все было до смешного просто, как и всегда бывает перед каким-нибудь потрясающим событием. Том оглядел вестибюль Американского агентства. А вдруг стоит только назвать свое имя…

– Есть письма на имя Тома Рипли? – спросил он низким голосом по-английски.

– Риплей? Скажите, пожалуйста, как пишется.

Он сказал.

Дама повернулась и достала из ячейки несколько писем.

Пока ничего особенного не происходило.

– Три письма, – с улыбкой произнесла она по-английски.

Одно было от мистера Гринлифа. Одно – из Венеции, от Титти. Одно от Клио, его сюда переслали. Он распечатал письмо от мистера Гринлифа.

“9 июня 19…

Дорогой Том!

Ваше письмо от третьего июня я получил вчера. Оно не в той мере поразило меня и мою жену, как Вы склонны предполагать. Мы оба не сомневаемся, что наш сын был очень привязан к Вам, хотя он никогда не упоминал об этом в своих письмах. Вы отмечаете в своем письме, что наличие этого завещания, к несчастью, указывает на то, что Ричард совершил самоубийство. К аналогичному выводу мы оба теперь пришли окончательно. Есть одна надежда, что он решил жить под чужим именем и таким образом порвать со своей семьей.

При данном положении вещей моя жена разделяет мое мнение о том, что независимо от того, как на самом деле поступил Ричард, мы должны действовать в соответствии с его желанием. Я передал фотокопию завещания своим адвокатам, и они будут информировать Вас о том, как продвигается дело по передаче в Ваши руки страхового фонда и другого имущества Дикки.

Еще раз благодарю Вас за Ваше внимание ко мне и помощь во время моего пребывания в Европе.

С наилучшими пожеланиями

Герберт Гринлиф”.