"Мистер Рипли" + Отдельные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Фамильярность Майерса задела в Гае особое чувство гордости, о котором он забывал до тех пор, пока его не затрагивали. Ему были невыносимы вид майеровской безмятежной пустой физиономии, его самодовольная заурядность.
— Спасибо, — ответил он, — но я и в самом деле не в настроении.
Он тихо прикрыл за собой дверь.
23
Гай снова обвел взглядом ряд особняков на противоположной стороне улицы. Он был уверен, что заметил Бруно. От напряжения — были сумерки — у него защипало глаза. Но он и вправду видел его вон у тех чугунных ворот, где его больше нет. Гай повернулся и взбежал на крыльцо. На сегодня у него
Миссис Мак-Косленд сообщила номер, по которому его просили позвонить. Похоже, телефон одной из тетушек Анны. Есть надежда, что Анна не сможет пойти в театр.
— Гай, я просто не представляю, как вырваться, — заявила Анна. — Эта пара, с которой тетя Джули хочет меня познакомить, придет только вечером.
— Ничего не поделаешь.
— А отвертеться не получается.
— Не переживай, все в порядке.
— А мне все равно жалко. Ты хоть знаешь, что я не видела тебя с самого воскресенья?
Гай прикусил кончик языка. Самое настоящее отвращение, что вызывали у него ее опека ее забота, даже звук чистого мягкого голоса, который раньше действовал на него как объятие, — отвращение это казалось ему доказательством, что он ее разлюбил.
— Почему бы тебе не пригласить миссис Мак-Косленд? По-моему, это будет очень мило с твоей стороны.
— Анна, меня это ни капельки не волнует.
— Были другие письма, Гай?
— Нет.
Вот уже в третий раз она задает этот вопрос!
— Я тебя очень люблю. Запомнил?
— Да, Анна.
Он взлетел к себе наверх, повесил пальто за плечики, умылся, причесался, и ему сразу стало нечего делать. Его потянуло к Анне. Со страшной силой. Какое помрачение нашло на него, что он решил, будто не хотел ее видеть? Он вывернул карманы в поисках бумажки миссис Мак-Косленд с номером телефона, сбежал вниз и осмотрел пол в прихожей. Бумажка испарилась, словно ее умыкнули ему назло. Он уставился на улицу сквозь узорчатое стекло парадного. Бруно, решил он, Бруно украл бумажку.
Номер тетушки можно узнать у Фолкнеров. Он увидит ее, проведет с нею вечер, даже если ради этого придется смириться с тетушкой Джулией. На том конце провода, на Лонг-Айленде, никто, однако, не взял трубку. Он еще раз попробовал вспомнить тетушкину фамилию — тщетно.
В комнате повисло молчание, которое, казалось, можно было потрогать руками. Он посмотрел на низкие книжные полки — он сам их собрал и расставил по стенам, — на плющ в настенных горшочках, дар миссис Мак-Косленд, на обитое красным плюшем пустое кресло у торшера, на висящий над кроватью его черно-белый этюд под названием «Воображаемый зоосад», на суконные занавески, отделяющие комнату от кухоньки. С видом чуть ли не скучающим он подошел к ним, раздвинул и поглядел, что за ними. У него возникло четкое ощущение, что в комнате его кто-то ждет, но никакого страха он при этом не испытывал. Он взял в руки газету и начал читать.
Через несколько минут он уже сидел в баре за вторым стаканом мартини. Он должен спать, оправдывался Гай в собственных глазах, даже если для этого придется пить в одиночестве, чего он не терпел. Он прогулялся
Около двух часов ночи он вылез из постели и принялся ходить по комнате. Он почувствовал голод, но решил не есть. Впрочем, припомнил он, на прошлой неделе он как-то ночью открыл и очистил банку сардин, орудуя ножом. Ночь — самое время для ублажения животных инстинктов, для приближения к собственной сущности. Он выдернул с книжной полки блокнот и быстро его пролистал. Его первый нью-йоркский блокнот, ему было тогда около двадцати двух. Тогда он рисовал без всякой системы — здание корпорации «Крайслер», психиатрическая больница Пейна Уитни, баржи на Ист-Ривер, отбойщики налегают на молотки, вгрызаясь в скальную породу. Целая серия зарисовок «Радио-Сити» с заметками о пространственном решении здания, на противоположной странице — то же самое здание с его исправлениями, а может быть, совсем другое, воплощающее его собственный замысел. Он быстренько захлопнул блокнот, отличная работа, сейчас у него, пожалуй, так хорошо уже не получится. «Пальмира», видимо, была последней вспышкой щедрых, счастливых сил его молодости. Подавленный всхлип отозвался в груди тошнотворным знакомым спазмом — знакомым со времен Мириам. Гай лег на кровать, чтобы больше не всхлипывать.
Он проснулся, ощутив в темноте присутствие Бруно, хотя в комнате было тихо. Вздрогнув от внезапного пробуждения, он, однако, не удивился. Он вспомнил, что в своем воображении уже радовался ночами приходу Бруно. Но теперь — неужели в самом деле? Да. Над комодом Гай увидел огонек сигареты.
— Бруно?
— Привет, — тихо сказал Бруно. — Я открыл дверь отмычкой. Теперь ты готов, верно?
Гай приподнялся, опираясь на локоть. Конечно, Бруно был тут. Вон тлеет оранжевым кончик его сигареты.
— Да, — сказал Гай, и «да» кануло в темноту, совсем не так, как в другие ночи, когда он произносил это в себе, даже не шевеля губами. Это слово так внезапно разрубило узел у него в голове, что стало больно. Именно это он и хотел произнести, именно это и хотела услышать царящая в комнате тишина А также звери, что затаились за ее стенами.
Бруно присел к нему на постель и сжал за плечи.
— Гай, я больше тебя не увижу.
— Не увидишь.
От Бруно жутко разило куревом, перегаром и приторным запахом бриллиантина, но этот букет не заставил Гая отшатнуться. Он все еще переживал сладость освобождения.
— Последние дни я попытался быть с ним поласковей, — зашептал Бруно. — Ну, не поласковей, а хотя бы нормально. Когда мы нынче вечером выходили, он сказал маме…
— Не хочу я об этом слышать! — оборвал его Гай. Сколько раз он останавливал Бруно, потому что не желал знать, что говорил его отец, как он выглядит, вообще ничего не желал о нем знать.
Оба замолкли — Гаю не хотелось пускаться в объяснения, а Бруно потому, что его оборвали.
Бруно отвратительно втянул носом сопли.
— Завтра утром мы уезжаем в Мэн, не позже полудня. Мама, я и шофер. Завтрашняя ночь вполне подходящая, но подойдет и любая другая, кроме четверга. В любое время после одиннадцати…
И он продолжал, повторяя то, что Гай уже знал, но Гай не стал его останавливать; он понимал, что войдет в этот дом и все исполнится на самом деле.
— Пару дней назад я сломал замок черного хода, хлопнув дверью, когда пришел пьяный. Починить его не успеют, у них и без того много дел. Но если успеют… — он сунул ключ Гаю в руку. — И вот еще, это тебе.