Мистер Рипли под водой
Шрифт:
— Но вы поощряли все это. Вы рукоплескали!
Теперь Том рассердился. Цинтия только частично права. Ее женская логика пугала Тома. Как можно так решать вопрос?
— Бернард мог бросить в любое время, вы знаете, бросить писать подделки. Он любил Дерватта как художника. Вы должны забыть личное во всем этом — между Бернардом и Дерваттом. Я... Я искренне думаю, что Бернард в конце концов порвал бы с нами — даже очень скоро, как только начал писать подделки под Дерватта. — Том добавил убежденно: — Хотел бы я знать, кто сумел бы его остановить. —
Цинтия промолчала и затянулась сигаретой. На мгновение ее щеки втянулись и запали, словно у мертвеца.
Том посмотрел на свой стакан с джином.
— Я знаю, Цинтия, как вы ко мне относитесь и что вас не интересует, насколько Притчард мне досаждает. Но что, если он заговорит о Бернарде? — Том снова понизил голос. — Вы думаете, это будет удар по мне? Абсурд!
Цинтия наконец взглянула на него.
— Бернард? Нет. Кто будет во всем этом упоминать Бернарда? Кто о нем вспомнит? Знал ли Мёрчисон его имя? Не думаю. И что в том, если даже знал? Мёрчисон мертв. Разве Притчард говорил о Бернарде?
— Мне нет, — сказал Том. Он наблюдал за последней красной каплей, текущей по стенке ее стакана, словно это было напоминанием, что их встреча подходит к концу. — Я закажу еще, если желаете.
— Нет, спасибо.
Том старался думать, и быстро думать. Жаль, что Цинтия знала — или просто была в этом убеждена, — что имя Бернарда Тафтса никогда не упоминалось в связи с подделками. Том назвал имя Бернарда Мёрчисону (как помнилось Тому), когда старался убедить Мёрчисона прекратить его расследование о подделках. Но, как сказала Цинтия, Мёрчисон мертв, потому что Том убил его через несколько секунд после этого разговора. Том едва ли мог взывать к желанию Цинтии — он допускал, что она имела такое желание, — не пятнать имя Бернарда, если его имя никогда не упоминалось в газетах. И все-таки он сделал попытку:
— Вы, конечно, не хотели бы, чтобы вытащили имя Бернарда — в том случае, если сумасшедший Притчард не уймется и от кого-нибудь его узнает.
— От кого? — спросила Цинтия. — От вас? Вы шутите?
— Нет! — Том понял, что она задала свой вопрос как угрозу. — Нет, — повторил он серьезно. — Фактически, совсем неважно... мне вдруг пришла в голову мысль, что произойдет, если имя Бернарда будет соединено с этой живописью? — Том прикусил нижнюю губу и взглянул на простую стеклянную пепельницу, которая напомнила ему такой же угнетающий разговор с Джанис Притчард в кафе, где пепельница была полна окурков, оставленных сидевшими до них посетителями.
— И что же? — Цинтия поставила на коленях сумочку и выпрямилась, собираясь уходить.
— То, что... Бернард со временем... в течение шести или семи лет? — пока он развивался и совершенствовался... стал Дерваттом.
— Вы мне не говорили об этом раньше? Или Джефф сказал мне то же самое? — На Цинтию это не произвело впечатления.
Том настаивал:
— Важнее вот что — не произойдет ли катастрофа, если
Цинтия беспокойно пошевелилась, почти приподнялась.
— Вы, кажется, никогда не поймете — вы и Эд с Джеффом, — что Бернард был очень несчастен от того, чем он занимался. Это разлучило нас. Я... — Она покачала головой.
От стола за спиной у Тома снова донесся взрыв смеха. Как ему за полминуты доказать Цинтии, что Бернард не только любил, но и уважал свою работу, даже когда писал подделки? Как убедить Цинтию, что не было ничего позорного в том, что Бернард имитировал стиль Дерватта.
— У каждого художника своя судьба, — сказал Том. — У Бернарда своя. Я сделал все, что от меня зависело... чтобы он остался жив. Он был у меня дома, вы знаете, я разговаривал с ним — перед тем, как он поехал в Зальцбург. Бернард был в замешательстве, считал, что он изменяет Дерватту — каким-то образом. — Том облизнул губы и быстро выпил последний глоток из своего стакана. — Я сказал: «Очень хорошо, Бернард, брось подделки, но встряхнись, преодолей депрессию». Я надеялся, что он снова поговорит с вами, что вы оба снова будете вместе... — Том остановился.
Цинтия смотрела на него, приоткрыв рот.
— Том, вы самый злой человек, какого я когда-либо встречала. Или вы считаете, что это вызывает симпатию? Возможно, считаете.
— Нет. — Том встал, потому что Цинтия поднялась со стула, закидывая ремень сумочки на плечо.
Том следовал за ней, понимая, что она предпочла бы распрощаться с ним как можно скорее. Он знал (по адресу из телефонного справочника), что она может дойти пешком отсюда до своей квартиры, и был уверен, что она не захочет, чтобы он провожал ее до дома Том чувствовал, что она живет одна.
— До свидания, Том. Спасибо за угощение, — сказала Цинтия, когда они вышли.
— Не стоит, — ответил Том.
Он остался один на Кингс-роуд. Том обернулся и снова увидел высокую фигуру Цинтии в бежевом свитере, мелькающую за спинами прохожих. Почему он не задал ей больше вопросов? Что она имела в виду, когда утверждала, что не подстрекала Притчарда? Почему он не спросил ее прямо, есть ли у нее телефон Притчардов? Потому что Цинтия не ответила бы ему, подумал Том. Или Цинтия все-таки встречалась с миссис Мёрчисон?
13
Через несколько минут безуспешных попыток Том поймал такси. Он попросил водителя доставить его в район Ковент-Гарден и назвал адрес Эда. На часах было семь двадцать две. Перед его глазами мелькали то вывеска магазина под плоской крышей, то голубь, то такса на поводке, пересекающая Кингс-роуд. Таксист повернул и поехал в другом направлении. Том думал: если бы он спросил Цинтию, встречалась ли она с Притчардом, она могла бы ответить со своей кошачьей улыбкой: «Конечно нет. Зачем мне это надо?»