Мистер Совершенство
Шрифт:
Не работая в своей жизни ни одного дня, она тратила деньги с небывалой легкостью, потому что не имела ни малейшего понятия, каким трудом они заработаны. Если провести аналогию, то Люси вполне можно сравнить с редким оранжерейным растением, которое холили и лелеяли, а холодный ветер, низкие температуры и другие неблагоприятные факторы внешней среды никогда не касались лепестков этого хрупкого, изнеженного цветка.
Сравнение Люси с экзотическим цветком пришло на ум Мередит в тот момент, когда она запирала дверь квартиры – своей маленькой неприступной крепости, где она была сама себе полноправной хозяйкой.
Люси нервно расхаживала по огромной гостиной. Едва увидев дочь, она в трагическом жесте отчаяния заломила руки.
– Мередит, прошла почти целая вечность, прежде чем ты соизволила появиться! Пока ты пропадаешь невесть где, эта несносная девица высасывает из меня все соки и, кажется, скоро вообще сведет меня с ума!
– Мы говорим о Вивьен? – уточнила Мередит, хотя ей было прекрасно известно, что именно ее Люси именует несносной девицей. Одновременно она попыталась угадать, из какой театральной постановки или телевизионной драмы взяты эти трагические реплики.
– Конечно! – подтвердила Люси, перестав заламывать руки.
Люси, невзирая на все старания дочери, не желала признавать, что Вивьен вовсе не несносная девица, а модный и талантливый дизайнер, которого удалось заполучить с большим трудом и услуги которого обходятся весьма недешево… Для Люси это не имело ровно никакого значения, а Мередит в своем бунте еще не зашла так далеко, чтобы позволить себе открытое противостояние.
– Что случилось, мама?
– Она решила испортить мою ванную!
– Хорошо, мама, не волнуйся, я сейчас все улажу.
Мередит поспешила на второй этаж, где рабочие под руководством Вивьен занимались усовершенствованием ванной комнаты. Но Люси вместо того, чтобы отправиться выпить чашечку успокаивающего чая и смиренно ожидать вестей от дочери, решила лично проконтролировать процесс: ей просто захотелось посмотреть, как Мередит управится с «зарвавшейся» дизайнершей.
Мередит добралась до ванной комнаты и после быстрого осмотра с удовлетворением констатировала, что все идет как надо. Появление Люси вызвало небольшой переполох среди рабочих и гримасу страдания на лице Вивьен, что, впрочем, Люси увидеть было не дано. Несколько рабочих замерли, глядя на белокурого ангела в развевающемся домашнем платье цвета предзакатного неба. Иначе этот цвет и не назовешь: струящаяся ткань переливалась нежно-розовым, который незаметно перетекал в голубой, сиреневый, фиолетовый, чтобы на следующей складке полыхнуть оранжевым мазком. Люси обожала экзотические наряды из тканей необычных расцветок.
Волосы на висках Люси подняла вверх, закрепив их причудливой заколкой в виде золотого дракона, из лап которого вырывались светлые пряди, волнистыми локонами ниспадая в тщательно продуманном беспорядке. Нежный профиль, идеальная кожа (благодаря многочисленным косметическим процедурам и паре подтяжек), миндалевидный разрез больших глаз (тоже спасибо пластическому хирургу), хрупкие кисти с тонкими пальчиками, унизанными кольцами и перстнями. Люси всегда была безупречна – что являлось плодом тщательного ухода, который может быть обеспечен только очень большим состоянием.
Рабочие во все глаза разглядывали хрупкое, почти бесплотное волшебное видение. Рты у некоторых приоткрылись от изумления и восхищения. Мередит вполне понимала их чувства. Красота и молодость ее матери были неподвластны времени и редко кого оставляли равнодушным. Мередит считала, что по части внешности она Люси и в подметки не годится, а что касается возраста, то, кажется, мать выглядит моложе ее самой.
Однако Люси даже не заметила восторженных взглядов. Для нее рабочие были не более реальны, чем снег в середине июля: она вообще не замечала людей, которые были ниже ее по социальному статусу. И в этом была вся Люси – белокурый, неземной ангел, который никогда не снизойдет до обычных смертных.
– Как продвигаются дела, Вивьен? – сдержанно поинтересовалась Мередит.
– Отлично. Думаю, завтра мы здесь закончим, – ответила Вивьен, кося глазом на Люси, которая оглядывала ванную с таким страдальческим видом, словно здесь случилось что-то непоправимое.
– Мередит, мне не нравится цвет стен! – заявила Люси, нежностью голоса вполне способная соперничать с сиренами, завлекающими Одиссея на рифы.
– Мама, но ты же сама его выбирала, – с бесконечным терпением напомнила Мередит.
Собственные интонации показались ей тусклыми, а голос – слишком грубым. Если Мередит сравнивала себя с Люси, результат всегда был в пользу последней. Да и вообще сравнение это равнозначно сопоставлению страуса и райской птицы! – считала Мередит.
– Да, но в каталоге он выглядел совсем иначе! – капризничала Люси.
– Когда рабочие закончат отделку, стены тщательно вымоют, и они окажутся именно такого цвета, какой ты выбрала.
Мередит мысленно помолилась, чтобы произошло хоть что-нибудь, что заставило бы Люси покинуть это место. И словно в ответ на ее молитвы под рукой одного из рабочих с грохотом обрушилось на пол несколько старых плиток со стены. В воздухе повисли мельчайшие пылинки. Люси вздрогнула и взглянула на стену почти с ужасом. Тонкая рука нервно взлетела и прижалась к груди.
– О боже, я этого не вынесу… – простонала Люси, другой рукой прижимая к носу надушенный платочек.
Теперь в ее голосе была скорбь всего мира, и Мередит едва не чертыхнулась. Господи, за что?!.
– Мама, почему бы тебе не пойти и не выпить чашечку успокаивающего чая? Я послежу за тем, как идут работы.
Люси не заставила себя долго упрашивать и ретировалась так поспешно, словно вместо пыли в воздухе оказались споры сибирской язвы.
– Не понимаю, Мередит, как у вас терпения хватает справляться с вашей матушкой! – в сердцах вырвалось у Вивьен.
Взаимоотношения Вивьен и Мередит были более чем дружескими, и к тому же знакомы они были достаточно давно, чтобы новомодный дизайнер могла позволить себе подобные высказывания о своем непосредственном работодателе.
– У меня большая практика, – рассеянно отозвалась Мередит. Больше всего на свете ей хотелось оказаться сейчас дома, облачиться в старые джинсы и футболку и усесться в свое любимое кресло с каким-нибудь очень кровавым триллером. – Вивьен, вы уверены, что завтра все будет готово?